Читать книгу - "Александр Блок - Владимир Новиков"

Интересно, к какому читателю так настойчиво обращается Любовь Дмитриевна? Рассчитывать на то, что ее «И были и небылицы о Блоке и о себе» будут напечатаны в СССР в конце 1930-х годов, — не приходилось. Лишь в 1977 году «И были и небылицы…» выйдут в Германии, потом в урезанном виде войдут в двухтомник «Блок в воспоминаниях современников» (1980), а без изъятий придут к российскому читателю только в 2000 году. То, что это произошло на пороге нового века и нового тысячелетия, по-своему символично…

А пока вернемся к «той» зиме. Любовь Дмитриевна не довольствуется ролью зрительницы, наблюдая за развитием отношений Блока и Волоховой. Она вторгается в сюжет, и происходит объяснение, которое известно нам в изложении Веригиной:

«Однажды Любовь Дмитриевна приехала к Волоховой и прямо спросила: может ли, хочет ли Наталья Николаевна принять Блока на всю жизнь, принять поэта с его высокой миссией, как это сделала она, его Прекрасная Дама. Наталья Николаевна говорила мне, что Любовь Дмитриевна была в эту минуту проста и трагична, строга и покорна судьбе. В ее мудрых глазах читалось знание того, кем был ее муж, и ей непонятно отношение другой женщины, недостаточно его оценившей. Волохова ответила: „Нет”. Так же просто и откровенно она сказала, что ей мешает любить его любовью настоящей еще другое чувство к другому, но совсем отказаться от Блока она сейчас не может. Слишком упоительно и радостно было духовное общение с поэтом».

Тоже, конечно, сцена а-ля Достоевский: вспомним объяснение Настасьи Филипповны с Аглаей в «Идиоте». И что-то, думается, ускользает в этом пересказе. Только ли о «высокой миссии» шла речь? Не дала ли Любовь Дмитриевна понять сопернице, что соединение с таким нестандартным мужчиной, как Блок, не сулит любовной гармонии и простого женского счастья?

Так или иначе, эта встреча была актом самообороны. Не со стороны Любови Дмитриевны — со стороны блоковской семьи. Да, их мир на двоих продолжает существовать и тогда, когда они оба предаются рискованным играм и экспериментам. Уже и «тетя Маня» в своем дневнике констатирует: «Люба все-таки не красавица, и красавицы ей опасны, а Волохова красавица». Там же зафиксировано, что Блок в ответ на предложение жены поехать вместе за границу беспощадно отвечает: «С тобой неинтересно». Но это — только верхний слой отношений, а в глубине — иное. Блок постоянно отдает себе отчет в том, что любовь — это Люба, а Волохова — влюбленность. И Любовь Дмитриевна называет «трудную» любовь к мужу «курсом» («парус направлен»), а все свои влюбленности — «дрейфом».

Конечно, такая позиция в вопросах любви и брака не может считаться образцовой и общепринятой. Она не вписывается ни в какой из существующих моральных кодексов. Но все-таки не стоит, исходя из собственного высоконравственного житейского опыта, считать, что любовь такой быть не должна. Не должна, но бывает. Как говорил не чуждый Блоку персонаж: «Есть многое на свете…»