Читать книгу - "Петр II - Николай Павленко"

После этого он сначала написал на отдельной бумаге слова «Петр» и после того, как присутствующие убедились, что почерк Ивана схож с почерком царя, подписался под духовной.

Лефортовский дворец в конце XIX в. Чб. фотография, Н. А. Найденов, 1883 г.

В то время как в Головинском дворце изготавливалась подложная духовная, в Лефортовском дворце агонизировал царь. Последние слова, произнесенные им в бреду, оказались пророческими:

— Запрягайте сани, хочу ехать к сестре.

Сестра его Наталья Алексеевна, как известно, скончалась еще в 1728 году.

Петр умер во втором часу ночи с 18 на 19 января, то есть в тот самый день, когда должна была совершиться свадьба. Ему исполнилось всего 14 лет и три месяца.

Была ли причиной его смерти только болезнь? Или можно согласиться с мнением современников, обвинявших в случившемся Долгоруких? Представляется, что значительная доля вины за смерть царя действительно лежит на Иване Долгоруком и его отце Алексее Григорьевиче. У первого царь прошел школу разгула и разврата, второй поощрял неуемную страсть к охоте, когда ребенок носился по полям в весеннее половодье, осеннюю слякоть и зимнюю стужу. Все это подорвало его здоровье.

Физические данные Петра II, отмеченные современниками, давали основание полагать, что император вырастет рослым мужчиной с крепким телосложением. Однако если такого «рослого не по своим летам» ребенка изнурять чрезмерным напряжением физических сил, если позволять ему предаваться разгулу в ночные часы, лишать нормального сна и отдыха, то силы неокрепшего организма подвергнутся слишком суровому испытанию и, в конце концов, ограничат сопротивляемость болезням.

На первые роли в Верховном тайном совете после смерти Петра II выдвинулся князь Дмитрий Михайлович Голицын, род которого традиционно соперничал с родом князей Долгоруких. Князь Дмитрий Михайлович настойчиво продвигал в наследницы курляндскую герцогиню Анну Иоанновну (овдовевшую дочь сводного брата Петра I Иоанна Алексеевича). Стремление же князя Алексея Григорьевича возвести на трон свою дочь Екатерину даже в роду Долгоруких не получило всеобщей поддержки. В такой ситуации А. Г. Долгорукий не осмелился даже заикнуться о существовании духовной Петра II. От греха подальше князь Алексей ее сжег, так что содержание подложной духовной осталось неизвестным.

Портрет Анны Иоанновны. Гелиогравюра Григория Николаевича Скамони (1891 г.), исполненная с гравюры Ивана Соколова (1740 г.)

Как все знают, Анна Иоанновна получила корону ценой подписания «кондиций», ограничивавших ее власть в пользу Верховного тайного совета: она лишалась права объявлять войну и заключать мир, вводить новые налоги, лишать дворян имений, жаловать в чины выше полковника, командовать гвардейскими полками. Согласно «кондициям», в стране вместо абсолютной устанавливалась ограниченная монархия. Однако дворяне — не только проживающие в Москве, но и прибывшие из провинции на предстоящие свадебные торжества, — активно выступили против «затейки» верховников и ограничения самодержавия. Они считали «кондиции» попыткой установить в России режим, в котором вся полнота власти должна принадлежать двум аристократическим фамилиям — Долгоруким и Голицыным.

Анна Иоанновна подписала «кондиции» в столице Курляндии Митаве 28 января 1730 года. 15 февраля состоялся ее торжественный въезд в Москву, а десять дней спустя, опираясь на поддержку широких кругов дворянства и пользуясь тайными советами Остермана, она разорвала подписанные ею «кондиции» и объявила себя самодержавной императрицей. Решающая роль в этой акции принадлежала гвардейцам. Офицеры, находившиеся в зале дворца, кричали:

— Не хотим, чтобы государыне предписывались законы, она должна быть такой же самодержицей, как были ее предки!

Гвардейские офицеры не ограничились выражением своего желания. В ответ на просьбу верховников утихомириться они заявили императрице о своей готовности приступить к расправе с противниками самодержавия.

— Государыня, мы верные подданные вашего величества: мы верно служили прежним великим государям и сложим свои головы на службе вашего величества; но мы не можем терпеть, чтоб вас притесняли. Прикажите, государыня, и мы сложим к вашим ногам головы ваших злодеев.

В итоге Анна Иоанновна, женщина жестокая, мстительная, мало образованная, совершенно не подготовленная к управлению огромной империей, стала самодержицей. Неограниченную власть она использовала для личных утех и расправы с теми, кто вручил ей корону. Страной фактически правили три немца: Остерман, Бирон и Миних. В руках первого находилась внутренняя и внешняя политика, второй являлся фаворитом императрицы, безропотно выполнявшей любую его прихоть и позволявшей ему бесконтрольно грабить казну; третьему была отдана на откуп армия, которой он бездарно командовал в двух войнах. За царствованием Анны Иоанновны в исторической литературе прочно закрепилось название бироновщины; впрочем, с еще большим основанием оно могло бы называться остермановщиной^[156].

В манифесте, обнародованном 14 апреля 1730 года, были предъявлены обвинения трем представителям Долгоруких: Алексею Григорьевичу, его сыну Ивану и Василию Лукичу, сопровождавшему Анну Иоанновну во время ее переезда из Митавы в Москву.

Ни отца, ни сына не обвиняли ни в попытке объявить наследницей престола невесту покойного императора, ни в причастности к «затейке» верховников. Речь шла об их роли в событиях предыдущего царствования. Манифест ставил в вину отцу и сыну то, что они, пользуясь фавором покойного императора, стали «всеми образы тщится и не допускать, чтоб в Москве его величество жил, где б завсегда правительству государственному присматривано». Вместо этого Долгорукие под предлогом забав и увеселений отъезжали от Москвы «в дальные и разные места, отлучали его величество от доброго и честного обхождения и уподобились Меншикову, на дочери своей в супружество готовили». Другая вина отца и сына состояла в разжигании у отрока страсти к охоте, чем его «здравию вред учинили». Наконец, манифест обвинил обоих Долгоруких в казнокрадстве — они из казны взяли «многий наш скарб, состоящий в драгих вещах»; впоследствии этот скарб был у них изъят. Вина же Василия Лукича состояла в том, что он по поручению Верховного тайного совета вручил Анне Иоанновне «кондиции» и во время путешествия из Митавы в Москву, а также во Всесвятском и столице лишил ее общения с подданными и всячески притеснял.

Наказание обвиняемым не отличалось суровостью: князь Алексей вместе с супругой, сыновьями и дочерьми и братом Сергеем с семьей должны были жить в дальних деревнях с запрещением выезда из них. Ссылке в дальние деревни подлежал и «безбожно нас обманывавший» князь Василий Лукич. К остальным Долгоруким манифест проявил еще большую снисходительность: братьев Алексея Григорьевича Ивана и Александра он определил воеводами в дальние города, предварительно лишив их орденов. Опала не распространялась на фельдмаршала В. В. Долгорукого — за ним осталась должность президента Военной коллегии.