Читать книгу - "Легкая поступь железного века - Марина Кравцова"

…- Когда она родилась? — спросил князь Мстиславский — расстроенный, подавленный, — когда Наталья замолчала. И долго раздумывал над тем, что услышал…

— Да, — изрек наконец. — Все сходится! И… ведь по-другому и не может быть. Варвара Любимова, что бы о ней ни болтали, — а болтали много впустую, потому как внешне приветлива была ко всем, кроме супруга, — на самом деле была женщиной строгой и недоступной. Она была несчастна с мужем. И нужен был Пашка Мстиславский, молодой и отчаянный, чтобы заставить ее потерять голову… Вот! — вырвалось у него полушепотом. — Я думал, что все ушло, все грехи исповеданы и прощены… Не так, получается… потому и не было мне покоя в монастыре, да и нигде! Чувствовал…

Наталья с минуту смотрела на него, потом подняла с полу свою шубу и вышла за дверь…

Обняв старую березу, она прислонилась к ней лбом и тихо расплакалась. Теперь негодование, затухающее понемногу, боролось в ней с жалостью к Павлу. Да ведь каялся же он, в конце концов, перед ней там, в Савельевом леске, в греховно проведенной молодости — он ненавидел свое бурное прошлое. Наталья уже не знала, что и думать, только одно осознала она сейчас со всей уверенностью — она вновь влюбилась! А вернее — впервые полюбила, потому что чувство, охватившее ее сейчас, было совершенно иным, чем юная и легкомысленная, хоть и страстная влюбленность в привлекательного Петрушу Белозерова, которую она только по неведению называла любовью. Нет, любовь пришла сейчас — чувство глубокое, всепоглощающее, невыразимое и непреодолимое… Впервые Наталья осознала себя женщиной, полюбившей мужчину. И ощущала себя пленницей этого чувства, которое уже сейчас грозило скорбями и слезами, и не было в будущем места ни для розовых надежд, ни для светлых радостей… «Но почему?» — горько спросила себя девушка…

Примерно через полчаса появился и он, нашел ее прислонившейся к дереву. Слезы беззвучно стекали по ямочкам щек. Приглядевшись, Павел нашел, что ее красивое точеное лицо осунулось, а огонек в черных глазах стал болезненно-воспаленным. Поцеловал руку в перчатке, лежащую на розоватой коре.

— Наталья Алексеевна, — вздохнул он, — мужчина не должен задавать подобный вопрос, и все же… Что же мне теперь делать?

— Не знаю…

— Она сейчас у вас?

— Да, здесь.

— Можно хотя бы видеть ее?

— Милости просим, — пожала плечами Наталья и раздраженно вытерла слезы. Немного помолчали. Потом она тихо спросила:

— Так что же Бестужев?

Меньше всего их обоих интересовал сейчас Бестужев, но Павел ответил:

— Принял меня, выслушал… Он доволен. Доволен, что вывели из строя агентов Версаля…

— Тут заслуги моей нет, слава Богу!

— …а бумаги, добытые Надеждой Кирилловной, раскрывая двойную игру Лестока, помогут доказать вице-канцлеру свою правоту перед Государыней и повысить его кредит.

Наталья усмехнулась.

— Что ж, он так-таки и раскрыл сразу перед вами свои карты?

— Нет, но о некоторых вещах нетрудно догадаться.

— Вы очень неплохо осведомлены о положении дел в столице для человека, несколько лет подвизавшегося вдали от мира…

— Не стоит насмехаться, Наталья Алексеевна! Добиваясь встречи с главой внешней политики России, я был бы полным дураком, если б сам не разобрался, насколько было возможно за столь краткий срок, во всей этой кухне.

— Когда же вы успели?

— А сие не так уж и сложно! С Бестужевым, кстати, разговаривали мы довольно долго и совершенно понравились друг другу. Он просил передать, чтобы вы ничего не опасались, что покровительство графа Разумовского…

— «Ничего не опасались»?! — вскрикнула Наталья, перебивая. — Несколько дней назад арестовали моего брата, и что мне теперь чье бы то ни было покровительство!

— Арестовали?!

— Да… я так думаю. Воинская команда крутилась возле наших мест, да и…

Наталья не сдержалась, вновь расплакалась.

— А вот теперь и я… — произнесла она через минуту совсем другим уже тоном, в котором Павел уловил нотки отчаяния и призыв о помощи, — теперь уже я спрошу у вас, Павел Дмитриевич… что же мне делать?

— Главное — не отчаиваться, — мягко ответил он, — мы что-нибудь придумаем…