Читать книгу - "За пророка и царя. Ислам и империя в России и Центральной Азии - Роберт Круз"

Голицын сосредоточил внимание на отношениях между имперской и исламской правовыми юрисдикциями. Он установил, что источник хаоса – не правительственное вмешательство, а мусульманская практика апелляции к разным представителям местного государственного управления. Министр жаловался, что «Магометане, недовольные решением их духовных чинов, обращаются с жалобами к Гражданскому начальству». В попытке опрокинуть установившуюся практику он приказал гражданским властям не принимать «на себя рассмотрения никаких просьб или жалоб»^[227].

В то же время другие мероприятия шли вразрез с его усилиями отделить духовную юрисдикцию от светской. Голицын предлагал возвысить авторитет лицензированных улемов над «простолюдинами», выражая консенсус усиливавшейся корпорации лицензированных мусульманских специалистов с российскими чиновниками. И те и другие считали, что институт брака должен быть подчинен религиозным нормам и санкциям. В 1821 г. Министерство духовных дел указало на то, что союзы, неподконтрольные клирикам, несут с собой различные угрозы, и отметило донесения о том, «что магометане венчают собратии своих с Христианами, и что по их обычаям, вместо муллы даже миряне их совершают сей обряд»^[228]. Одно было ясно: мусульмане-миряне должны были подчиняться духовным властям. Министерство предлагало: «Супружеские дела Магометан в отношении к религии, как то, к совершению обрядов сочетания, к рассмотрению законности и незаконности супружеств, разводов, и во всяком случае, изъясняемом по их учению, и не имеющим гражданских следствий, предоставляются Магометанам, которые почитаются их Духовными начальниками»^[229].

Министерство предупреждало: «Магометане простолюдины, т. е. не получившие духовного звания надлежащим образом, не могут совершать обрядов сочетания, ни рассматривать дел супружеских». Муллы должны были позаботиться о том, чтобы и родители невесты, и сама невеста выразили согласие на брак. Другую проблему представляли ранее бывшие замужем женщины: муллы должны были подтвердить, что развод был произведен «согласно с Магометанским законом», перед тем как разрешить женщине вступить в новый брак. Более того, клирики должны были записывать договоры о «калыме и других взаимных обязанностях» будущих супругов^[230].

Голицын и его мусульманские ученые разработали более формальную структуру улаживания споров. Муллы и имамы должны были служить посредниками в первой инстанции. Согласно предложению, если жалоба включала в себя «только в маловажным неудовольствии, происходящем от несогласной жизни, то местные муллы и имамы обязаны употребить все зависящие от них средства убеждения к примирению супругов». Если женщина жаловалась только на то, что у них с мужем «немирное с ним сожитие», то «мулла обязан примирить»; но, как предупреждалось в документе, «когда же муж причиняет ей и то будет доказано посторонними людьми, тогда такого мужа отсылает мулла прямо от себя на усмирение Гражданскому начальству». Посредники, выбранные каждой стороной, должны были попытаться восстановить «согласие» между супругами, прежде чем какая-либо сторона потребует развода.

Если примирение было невозможно, стороны должны были обратиться к «Магометанским духовным чинам, имеющим судебную власть». Улемы были уполномочены судить дела, в которых «жена принесет местным Магометанским чинам лично или чрез другого жалобу, что муж бьет ее, и потребное число надежных свидетелей подтвердят сие, то они представляют дело далее… магометанскому духовному начальству и уведомляют гражданское начальство». В предложении указывалось, что согласно исламскому праву «жестокое обращение» мужа с женой давало ей право подавать на развод. Такие случаи подлежали юрисдикции мусульманских судей. Но «побои или другие жестокие поступки» также подпадали под действие «общих законов» империи, «и Магометанское учение согласно в сем случае с общими законами». Мусульманские духовные лица должны были сообщать о таких мужьях губернским властям «для укрощения их приличными мерами»^[231].

Подчиняя развитие конфликта этой структуре, Министерство духовных дел и просвещения предлагало проект иерархии судебных чинов и процедуры апелляции. Тяжущиеся могли устно подавать жалобы муллам и имамам. Если примирение не достигалось, эти клирики должны были в письменном виде передать дело ближайшим кадиям или ахундам, чьи решения должны были считаться окончательными и не подлежать пересмотру, «если их приговор согласен с Магометанским учением». С обоюдного согласия тяжущиеся также имели право передать свое дело другому кадию или ахунду вместо ближайшего. В этом случае также решение этих судей было бы «решительным и не подлежащим дальнейшему рассмотрению». Если бы эти судьи нашли «какое-либо сомнение в деле», они должны были обратиться к «своему высшему духовному начальнику», муфтию, снова с передачей всей относящейся к делу документации.

Чиновники жаловались, что в прошлом тяжущиеся и их семьи затягивали рассмотрение дел, обращаясь непосредственно к высшим клирикам, несмотря на «несправедливость» своих казусов. Длительное ведение таких тяжб разрушало их «семейственное и домашнее благосостояние». Хотя муфтии в прошлом принимали апелляции непосредственно от мусульман-мирян, в будущем они должны были рассматривать только дела, предварительно прошедшие через низшие инстанции и только на основе «основательных жалоб на кадиев или Ахунов о их решении, несогласным с законами», или когда сами эти судьи просили о руководстве. После консультации с членами ОМДС муфтию следовало выпустить свое решение как фетву. На этом дело должно было быть «конченным»^[232].