Читать книгу - "Короли Италии - Джина Фазоли"

Для того чтобы рядом с Лотарем появился преданный и проверенный человек, Гуго настоял на заключении его брака с Аделаидой (до сих пор бракосочетание откладывалось из-за слишком юного возраста и жениха и невесты). Его собственный брак с Бертой оказался неудачным. Разочаровавшийся в своих надеждах завладеть Бургундией, запутавшийся в своих любовницах, Гуго сначала пренебрегал женой, а затем возненавидел ее. Берта вернулась в Бургундию и, как все королевы и императрицы, оставшиеся вдовами или покинутые своими мужьями, нашла выход в религии: стала основывать церкви и монастыри, полностью посвятив свою жизнь служению Богу.

Аделаида осталась в Италии. Она, вероятно, была не только красива, но и отличалась недюжинным умом и тонким политическим чутьем. Король испытывал симпатию к смышленой девочке, а поскольку у него была репутация неисправимого развратника, некоторые придворные превратно истолковывали сердечность в их отношениях. Двор Гуго с вечным калейдоскопом фавориток отнюдь не отличался строгостью нравов, но и в такой среде Аделаида сохранила весь сонм христианских добродетелей, за которые впоследствии была причислена к лику святых. Никто не стал бы спорить с тем, что заслуга в привлечении ее к политической деятельности принадлежит не только ее второму мужу — Оттону Саксонскому, — но и, в первую очередь, ее свекру, который преподавал ей науку государственного управления в королевском дворце в Павии, когда она была еще ребенком. Конечно же, старый король надеялся, что блестящий ум невесты восполнит слабую посредственность жениха, найдет ему единомышленников и сохранит трон для династии, которую он считал своим созданием.

Время показало, что Гуго не ошибся в своей невестке, и возложенные на нее надежды не увенчались успехом лишь потому, что Лотарь слишком рано умер.

Гуго заключил мир с Альберихом, сыграл свадьбу Лотаря с Аделаидой, а затем в конце апреля 947 года уехал из Италии в Прованс, захватив с собой все свои сокровища.

Как старому королю удалось обмануть Беренгария и уехать в Прованс с личной сокровищницей, то есть со средствами для организации военных действий, сказать сложно. Ведь именно для того, чтобы избежать этого, семью месяцами ранее Беренгарий вернул Гуго на трон: как же он мог теперь согласиться на отъезд короля? Что хотел сказать Лиутпранд, написав, что Гуго уехал в Бургундию, «бросив Лотаря, нарушив мирный договор и обманув доверие Беренгария»? Существуют предположения о том, что он официально отрекся от престола и поклялся более не возвращаться в Италию. Может быть, состояние здоровья почти семидесятилетнего короля, утомленного распутной жизнью, уже не позволяло считать его опасным противником? Так или иначе, в руках Беренгария оставался главный козырь: Лотарь немедленно поплатился бы за любой неверный шаг своего отца.

Несмотря на заключенный в 933 году договор с Рудольфом II и дипломатические переговоры, которые Оттон Саксонский вел от имени своего протеже, молодого короля Бургундии, Прованс так и не вошел в состав Бургундии и фактически продолжал оставаться во власти Гуго. Поэтому Гуго, покинув пределы Италии, поехал именно туда.

В 931 году, отправляясь в Италию ко двору Гуго, Бозон оставил принадлежавшие ему графства Авиньонское и Арльское мужу своей дочери Берты, которого тоже звали Бозон. Этот Бозон был братом короля Франции Рауля. Он умер в 935 году, и Берта вторично вышла замуж за Раймунда Руэргского, передав ему в качестве приданого те графства, которые достались ей от отца и первого мужа.

Берта с Раймундом приняли у себя беглеца, и все вместе они стали планировать новый поход на Италию. Его организация не заняла бы много времени — Раймунд обещал быстро собрать войско и повести его в Италию, — если бы не потребовались соответствующие дипломатические приготовления. Прежде чем перебираться через Альпы с войском или высаживаться в Тоскане, где оставался Губерт, нужно было договориться с крупными сеньорами северных районов Италии и заручиться их поддержкой. Возможно, Губерт Тосканский и поддержал бы инициативу своего отца, но остальные, хотя и не приветствовали методы правления Беренгария, слишком хорошо помнили, какие методы обычно применял Гуго, и не видели для себя никакой выгоды от его возвращения.

Поэтому воинственный пыл Раймунда Руэргского так и не нашел практического применения. А меньше чем через год после своего отъезда из Италии, 10 апреля 948 года, Гуго умер в монастыре, в котором остановился. Говорили, что перед смертью он облачился в монашеское одеяние, чтобы покаяться в грехах, которые он совершил как король и как человек.

Слабый и болезненный Лотарь, оставленный на произвол собственного министра, продолжал править, не управляя. Беренгарию оказалось недостаточно того, что он носил титул «верховного советника королевства» (summus consiliarius regni) и окружал короля своими людьми. Он заявил о своем желании править вместе с королем на троне и именоваться «соправителем королевства» (summus consors regni). До этого момента короли жаловали таким титулом только своих жен, и его, например, была удостоена Аделаида.

Окружение Лотаря составляли друзья Беренгария: Манассия Арльский, по-прежнему ожидавший, когда освободится архиепископская кафедра в Милане; Гвидо, епископ Модены, в числе первых перешедший на сторону врага; Аттон Верчеллийский, который до конца своих дней хранил верность Беренгарию. Но при дворе оставался Адалард Реджанский, чтивший память Гуго; графом дворца был все тот же Ланфранк Бергамский; одним из влиятельных придворных людей был граф Манфред, отец Элизиарда, который женился на Ротлинде, дочери Гуго и Розы: следовательно, на сводной сестре Лотаря со стороны отца и Ланфранка со стороны матери. Но что значили все эти люди в окружении Лотаря?

На первый взгляд во внутренней политике ничего не изменилось: церкви и монастыри продолжали оставаться в числе фаворитов. Церковь в Триесте получила в свою собственность все, что в самом городе и на три мили в округе принадлежало государственному фиску: недвижимость, судебные и налоговые права. Для церкви в Комо были подтверждены все уступки, которые несколько лет тому назад ей предоставил Гуго. Всего лишь трое или четверо светских вассалов получили какие-то не слишком дорогие подарки. Основные направления политики остались теми же, но в целом Беренгарий оказался еще большим деспотом, чем Гуго. Епископов он назначал и снимал с должности, как ему заблагорассудится. В Брешии он заменил Антонием некоего Иосифа, известного своими добродетелями, но не слишком покладистого, В Милан он хотел назначить Манассию, но миланцы даже слышать о нем не желали. Чтобы сделать приятное Манассии, он назначил в Комо некоего Вальдона, который впоследствии стал одним из его злейших врагов. Еще более деспотичный, чем Гуго, Беренгарий был еще и скупым. Бозон сохранил за собой кафедру в Пьяченце, а Лиутфрид в Павии — только ценой крупных денежных выплат. Должности при дворе продавались тому, кто больше предложит, и родственники молодого Лиутпранда (который с момента своего появления при дворе Гуго значительно увеличил свой культурный багаж) за «невиданные подношения» приобрели ему должность «signator epistolarum». Когда венгры пригрозили Италии новым вторжением и потребовали круглую сумму за отказ от него, Беренгарий обложил всех подданных — взрослых и детей — налогом, но, по слухам, значительная часть выручки отправилась в его собственную казну.