Читать книгу - "На пути к Победе - Арсен Мартиросян"

11 апреля Рузвельт пригласил к себе советника Посольства СССР А. А. Громыко и вручил ему личное послание на имя главы Советского правительства. Для обсуждения вопроса об открытии второго фронта Рузвельт предлагал направить для переговоров в Вашингтон советскую делегацию во главе с народным комиссаром иностранных дел В. М. Молотовым^[86]. Ранее был согласован визит Молотова в Великобританию.

В советско-американском и советско-английском коммюнике, опубликованном по итогам переговоров Молотова с Рузвельтом и Черчиллем (21.05–10.06.1942) указывалось, что «достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 г.». В ходе визита были также обсуждены, доработаны, а затем подписаны другие важные документы: Договор о союзе в войне и послевоенном сотрудничестве между СССР и Великобританией (26 мая 1942 г.) и Соглашение с США о взаимной помощи в ведении войны против агрессии (11 июня 1942 г.), юридически завершившие формирование союза трех ведущих держав антигитлеровской коалиции.

Что касается заявления союзников об открытии в 1942 г. второго фронта (ряд западных историков не считают формулировку коммюнике обязательной), то английская сторона, формально поддержав коммюнике, на деле выступала против открытия второго фронта в 1942 г. Руководствуясь собственными стратегическими соображениями, Черчилль и британские штабы пришли к выводу о целесообразности высадки англо-американских войск в 1942 г. не на Европейском континенте, а в Северной Африке. Чтобы склонить Рузвельта к отказу от открытия второго фронта в 1942 г., Черчилль через неделю после завершения встречи с Молотовым направился в США. Результаты переговоров с Рузвельтом (17–25 июня) явились «замаскированной победой английской позиции», и фактически исключали «всякое вторжение на Европейский континент даже в 1943 году»^[87].

Надо сказать, что между Сталиным и Молотовым существовали разногласия в оценке подлинного значения формулировки о втором фронте, включённой в коммюнике. Молотов скептически относился к заверениям Рузвельта о планах высадки союзников в 1942 г., в то время как Сталин считал реальным достижение этой цели. Подтверждением может служить телеграмма Сталина, направленная советскому послу в США Литвинову после отъезда Молотова в Великобританию. Она являлась ответом на предложение Рузвельта сократить поставки по ленд-лизу в СССР для высвобождения морских транспортных средств с целью обеспечения своевременной переброски американских войск и техники на Британские острова. Поставки сокращались примерно на 40 %, по сравнению с подготовленным американской стороной протоколом, переданным Рузвельтом Молотову для советского правительства. Следует принять во внимание, что в то время развертывалось летнее стратегическое наступление вермахта, и положение на советском фронте ежедневно ухудшалось. Поставки по ленд-лизу были особенно необходимы. Тем не менее, Сталин 6 июня телеграфировал Литвинову: «Вы должны сообщить Рузвельту о согласии Советского правительства на сокращение нашей заявки на тоннаж… [с] добавлением, что Советское правительство идет на это, чтобы облегчить США подвозку войск в Западную Европу для создания там второго фронта в 1942 г., в соответствии с тем, что это сказано в согласованном Молотовым и Рузвельтом коммюнике. По нашему мнению, это может ускорить согласие Англии на организацию второго фронта в Европе»^[88].

* * *

Небольшой комментарий. Осмелюсь предположить, что едва ли это были разногласия как таковые. Попросту говоря, Сталин умышленно отказался от некоторой части помощи, чтобы, во-первых, у союзников по антигитлеровской коалиции была бы реальная возможность в максимально короткие сроки сосредоточить силы и средства для скорейшего открытия второго фронта, о чем прямо так и написал в директиве для посла. А, во-вторых, заранее лишить союзников каких-либо аргументов, якобы оправдывающих их нежелание открыть этот самый второй фронт. Естественно, что англосаксы есть англосаксы. Произошло то, что и должно было произойти и что, судя по всему у Сталин и так предвидел…

* * *

Предположение Сталина не оправдалось. 10 июня Черчилль во время последней встречи с Молотовым в Лондоне вручил ему «Памятную записку», из которой следовало, что открытие второго фронта в 1942 г. сопряжено с большими трудностями и «мы поэтому не можем дать никакого обещания в этом вопросе»^[89]. В августе 1942 г. во время своего визита в Москву он сообщил Сталину, что второго фронта в 1942 г. в Европе не будет^[90].

Литвинов в свою очередь информировал Москву: «Позиция президента в отношении второго фронта стала за последнее время более твёрдой. Если он раньше в разговорах на эту тему неизменно давал понять, что он лично признает необходимость высадки на европейском континенте, но что противятся этому англичане и его собственные военные советники, то при последних моих беседах с ним он старался придавать себе вид человека, абсолютно убежденного в неосуществимости в настоящее время высадки… Не подлежит сомнению, что он и в этом вопросе взят на буксир Черчиллем и его собственным военно-морским окружением»^[91]. Решения англо-американской конференции в Касабланке (январь 1943 г.) не оставляли сомнений в том, что вторжение на Европейский континент откладывается до 1944 г.

* * *

Небольшой комментарий. Хамоватую ставку на затяжной характер советско-германской войны Черчилль продемонстрировал Сталину еще в личном послании 8 июля 1941 г. «Мы сделаем всё, чтобы помочь Вам, поскольку это позволяет время, географические условия и наши растущие ресурсы. Чем дольше будет продолжаться война, тем большую помощь мы сможем предоставить».^[92] А разве Сталину нужна была такая помощь, если её ценой становилось затягивание войны?! Черчилль, к слову сказать, и в дальнейшем не скрывал своей ставки. А 4 сентября 1941 г. так и вовсе откровенно проболтался советскому послу И. Майскому, что до 1944 г, СССР пусть и не ожидает открытия второго фронта! Именно об этом свидетельствует соответствующая запись в дневнике Майского.