Читать книгу - "Китайская головоломка - Аркадий Жемчугов"

«… Еще задолго до войны (Второй мировой. А. Ж.) все более становилось ясным, что по мере усложнения как внутренней, так и международной обстановки отдельных стран, решение задач рабочего движения каждой отдельной страны силами какого-либо международного центра будет встречать непреодолимые препятствия. Глубокое различие исторических путей развития отдельных стран мира, различный характер и даже противоречивость их общественного уклада, различие в уровне и темпах их общественного и политического развития, наконец, различие в степени сознательности и организованности рабочих обусловили и разные задачи, стоящие перед рабочим классом отдельных стран…»

Под этими выкладками вполне мог бы подписаться Мао Цзэдун. Но это не его слова. Это — цитата из постановления Президиума Исполнительного Комитета Коминтерна о самороспуске Коминтерна как руководящего центра международного рабочего движения.

Для Мао Цзэдуна это был подарок судьбы. В марте 1957 года в беседе с иностранными журналистами он признается: «Если бы III Интернационал не был ликвидирован, китайская революция не одержала бы победу».

Телеграмму с извещением Президиума ИККИ о самороспуске Коминтерна Мао Цзэдун получил 27 мая 1943 года. Чжэнфын был в самом разгаре. Председатель КПК тотчас созвал экстренное заседание Политбюро. Зачитал на нем текст телеграммы и подчеркнул, что решение о самороспуске Коминтерна правильное и справедливое, что Коминтерн уже давно изжил себя и потому «мешал и наносил вред нам непониманием сущности и особенностей Коммунистической партии Китая». Затем обратился к присутствовавшим членам Политбюро с вопросом: «Нужен ли марксизм вообще, и нам в частности? Стоит ли его пропагандировать?» Он выдержал паузу, обвел всех испытующим взглядом — может быть, кто-то выскажется? — и, убедившись, что желающих взять слово нет, отчеканил: «На этот счет не может быть ни малейших сомнений. Марксизм-ленинизм, конечно же, нужен, но его необходимо приспособить к сугубо нашим национальным, чисто китайским нуждам и условиям». Поэтому перед каждым ответственным работником партии стоит задача последовательно и до конца бороться за подлинно национальный и независимый характер компартии Китая.

He обошел Мао вниманием и тех «членов партии которые не слушались ЦК КПК, а слушались только ИККИ». Теперь этим китайским коммунистам, подчеркнул он, некого слушать и придется определяться самим. Эта часть людей может поставить себя вне партии», поскольку дальнейшее проявление ими самостоятельности будет пресекаться самым решительным образом, вплоть до исключения из рядов КПК. Мао Цзэдун, как всегда, не назвал ни одного имени, но всем было абсолютно ясно, кого он имеет в виду и чья судьба практически уже предрешена. Он вновь выдержал паузу и под общее ликование объявил, что наконец-то наступил момент, когда без всяких сомнений и колебаний «можно и нужно провести долгожданный съезд нашей партии».

Тем не менее до открытия долгожданного VII съезда КПК пришлось ждать еще два года. И на то были свои причины.

* * *

…«Для Китая политика США — вопрос первостепенной важности». В этих словах выражено давнее желание Мао Цзэдуна установить прямые контакты с Вашингтоном в надежде на то, что там правильно поймут и оценят внутренний и внешний курс KПK с ее «китаизированным марксизмом». Правда, сказаны они были как бы между прочим, вскользь, когда председатель Мао обсуждал со связным Коминтерна П. Владимировым вопрос о взаимоотношениях между КПК и гоминьданом. Это было 21 января 1944 года.

Однако Мао Цзэдун не только говорил, но и действовал. Представительство КПК в Чунцине с первых же дней своего функционирования инициативно стало снабжать посольство США информацией политического и военного характера. И американцы приняли сигнал.

22 июля 1944 года девять сотрудников американской миссии впервые пожаловали в Яньань. Мао Цзэдун и другие руководители КПК встречали американцев на аэродроме в новеньких даньи. Контакт состоялся. Начались переговоры.

23 августа 1944 года Председатель КПК уверял американского дипломата Дж. Сервиса в том, что «политика китайских коммунистов является только либеральной» и «даже наиболее консервативные американские бизнесмены не найдут в программе китайских коммунистов ничего такого, против чего можно было бы возразить».

«Америка и Китай, — вещал Мао Цзэдун, — дополняют друг друга экономически: они не будут конкурировать между собой… у Китая нет потребности в развитии крупной тяжелой промышленности… Китай нуждается в создании легкой промышленности, чтобы обеспечить свой собственный рынок и повысить жизненный уровень своего народа… США являются не только наиболее подходящей страной, чтобы помочь этому экономическому развитию, они являются единственной страной, вполне способной, чтобы принять в этом участие».

Американец поинтересовался, почему Председатель КПК столь явно делает упор на важность для Китая американской помощи и поддержки, но ни словом не упоминает Советский Союз. Ответ был запредельно откровенным: «Мы не ждем русской помощи. Русские очень сильно пострадали в этой войне, их руки будут полностью заняты работой по восстановлению своей страны».

Не менее откровенными были тогда и признания Мао Цзэдуна американскому журналисту Гаррисону Форману: «Мы не стремимся к социальному и политическому образцу коммунизма Советской России. Скорее предпочитаем думать, что мы делаем нечто такое, за что сражался Линкольн во время гражданской войны: за освобождение рабов. В Китае мы имеем миллионы рабов, закованных в кандалы феодализма».

В сентябре 1944 года в Чунцин прилетел Патрик Хэрли, личный представитель президента США Рузвельта, с поручением подтвердить политическое признание Особого района, закрепить контакт с Мао Цзэдуном и, главное, сгладить остроту отношений между КПК и гоминьданом.

Мао Цзэдун незамедлительно направляет Хэрли приглашение посетить Особый район. Приглашение принимается. И 7 ноября 1944 года личный представитель Рузвельта спускается по трапу самолета в Яньани. Его приветствует Мао Цзэдун и его окружение. В тот же день вечером началась переговоры. Хэрли пpeдвapил иx напоминанием o тoм, чтo он направлен в Яньань президентом Рузвельтом с согласия президента Чан Кайши. «Однако моя цель, — уточнил он, — не имеет ничего общего с налаживанием отношений между Соединенными Штатами и Компартией Китая. И этой темы мы не будем касаться в переговорах. Сейчас первостепенную роль для успешного завершения мировой войны имеет единство Китая, а значит урегулирование спорных вопросов между двумя крупнейшими политическими группировками: компартией и гоминьданом».

Хэрли предложил обсудить привезенный им из Чунцина проект соглашения между КПК и гоминьданом, которому, по его словам, следовало придать характер официального договора между двумя сторонами при посредничестве третьей стороны — Соединенных Штатов. Исходя из этого, продолжал он, все четыре экземпляра соглашения будут скреплены подписями Мао Цзэдуна, Чан Кайши и его, Хэрли, как посредника. Один экземпляр — Мао Цзэдуну, еще два — Чан Кайши и Рузвельту и последний, четвертый, ему, так сказать, на память об этом выдающемся событии.