Читать книгу - "Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий - Венди З. Голдман"

Выборы в ЦК Союза рабочих каменноугольной и сланцевой промышленности Центральных районов также не смогли дать отрасли ответственных профруководителей. Вновь избранные также были тесно связаны «семейственностью» с районными парткомами, что являлось отличным примером всеобщей чехарды, которая отличала выборы. С 1930 по 1937 годы, до избрания председателем ЦК профсоюза Федин работал секретарем партии на шахтах. Выборы в профсоюзах предоставили ему возможность подняться с должности в парткоме на более высокий пост — председателя ЦК профсоюза. В 1938 году его бывший начальник секретарь райкома партии Плоткин был арестован как «враг народа». Связи Плоткина в профсоюзе простирались глубоко. Из-за его ареста парторганизация профсоюза и ВЦСПС занялись тщательной проверкой Федина и ЦК Союза. В знак протеста Федин написал заявление в партгруппу ВЦСПС: «Я не отклонялся и никогда не был в оппозиции». Отчаявшись доказать отсутствие связи с Плоткиным, он показал себя человеком, успешно осуждавшим и разоблачавшим других, с помощью этой тактики он старался подчеркнуть собственную преданность и честность. «Меня избирали и переизбирали, — заявил он. — Я разоблачал вредителей и предателей… Я обнаруживал, критиковал и разоблачал тех, кто не выполнял генеральную линию партии». Скорее всего именно с помощью Плоткина Федин легко перешел с партийной должности на профсоюзную. После ареста Плоткина Федин сразу же от него отрекся: «У меня нет отношений с Плоткиным, за исключением относящихся к моей работе. Я никогда не пил с ним. Плоткин никогда не пытался свернуть меня с генеральной линии». Он возлагал вину за плохой учет в профсоюзах на вышестоящих руководителей, которые часто отсутствовали на рабочем месте: «Они никогда не давали мне четких указаний». Проведенная ВЦСПС проверка других руководителей Союза не нашла компрометирующих их данных об оппозиционной деятельности, но выявила их безделье, алчность и моральное разложение. Члену президиума ЦК профсоюза Савину был объявлен выговор «за пьянство и халатность». Ранее он уже получал несколько партийных выговоров за пьянство и хулиганство, но продолжал пить. Заведующий массово-производственным отделом Болдин проявил моральную нечистоплотность, получил строгий выговор за многоженство. Он платил двум женам алименты, брал путевки в дома отдыха для своей семьи вместо того, чтобы раздавать их рабочим. Член президиума ЦК профсоюза И. А. Пророк самовольно перевез семью в Москву из провинции, перерасходовал 500 тыс. рублей по временной нетрудоспособности и на диетпитание и не использовал предназначенные для рабочих туристские путевки. Двое других членов ЦК были недавно исключены из партии, один из них — за «пьянство и дебоширство». Инспектор ВЦСПС не нашел подтверждения «компрометирующих данных» о Федине, однако подверг его критике за проявление «политической слепоты в разоблачении Плоткина». Он также предложил уволить Савина и Болдина. Новый Центральный комитет Союза рабочих угольной и сланцевой промышленности Центральных районов, избранный во время кампании за профсоюзную демократию, представлял собой не более чем собрание пекущихся только о собственных интересах карьеристов, пьяниц и мелких воришек.

Новое руководство ЦК Союза рабочих нефтеперегонной промышленности производило ненамного лучшее впечатление. После выборов в 1938 году члены нового ЦК не тратили время на обогащение и пьянство. В 1928 году вновь избранный молодой председатель Макурин работал охранником на Бакинском нефтеперегонном заводе, а затем кочегаром. Став секретарем фабкома, а затем помощником начальника цеха, он стал членом клана бюрократов-аппаратчиков. Он был членом ВКП(б), имел всего лишь начальное образование. Другие вновь избранные члены ЦК также были малограмотными. Член ЦК Иконникова была вообще неграмотна. Регулярно посещая собрания, она никогда на них не выступала. После выборов между членами ЦК началась ожесточенная борьба. Толмаджев — заведующий культотделом ЦК профсоюза обвинил Макурина и новое руководство в разбазаривании профсоюзных фондов и невнимании к насущным проблемам трудящихся. Он заявил, что профсоюз все еще «засорен семейственностью», выдвиженцами не по деловым качествам, а на основе личных симпатий, а также коррупционерами. Внутренняя борьба вытащила на свет и постыдные поступки. Когда в октябре 1938 года ЦК Союза переехал из Москвы в Баку, члены ЦК организовали проводы и так напились, что опоздали на поезд. В течение месяца после переезда никто не работал. Они потратили на шесть тысяч рублей больше из бюджетных 11 тыс. 500 рублей, предназначенных «для организации помощи работникам аппарата ЦК», и незаконно выдали сами себе премии. Они взяли деньги, выделенные на издание правил техники безопасности и эксплуатации при сооружении нефтеперерабатывающих заводов, организовали «комитет по разработке правил безопасности» и выплатили себе полторы тысячи рублей за срочную работу. Инспектор из ВЦСПС сделал вывод: «Правила разработаны, но они не принимали участия в их составлении и редактировании». Он предложил уволить большую часть вновь избранного руководства, запланировать новые выборы, провести проверку ЦК профсоюза и ревизию финансов. Союз рабочих нефтеперегонной промышленность провел демократические выборы, но те, кого члены профсоюза выбрали на руководящие должности, оказались бесчестными, неорганизованными людьми и пьяницами.

Вскоре после выборов, в результате неприглядной борьбы за власть между вновь избранными и старыми руководителями в Союзе рабочих хлопчатобумажной промышленности также произошел раскол. В 1938 году в Союзе насчитывалось 300 тыс. членов, треть которых проживала в Московской области. Легкая промышленность в целом была недостаточно финансируемой отраслью. Устаревшее, часто выходившее из строя оборудование, низкие зарплаты, — все это подрывало моральный дух. Рабочие постоянно не выполняли производственные планы. В 1937 году народный комиссар легкой промышленности И. Е. Любимов был арестован вместе со многими другими работниками. Однако проблемы в текстильной промышленности продолжали существовать даже после ареста предполагаемых «вредителей». В сентябре Совет Народных Комиссаров издал декрет о «ликвидации последствий вредительской деятельности в текстильной промышленности». Профсоюз работников хлопчатобумажной промышленности провел съезд и выборы нового ЦК. Проблемы заработной платы и норм выработки не были решены как старым, так и новым Центральным Комитетом. В январе 1938 года профсоюз обратился в СНК с просьбой помочь разрешить эти проблемы, но правительство также не смогло найти выхода. В мае 1938 года в результате проведенной ВЦСПС проверки в текстильной промышленности, обнаружились нарушения в системе заработной платы, которые происходили с ведома руководства Народного комиссариата легкой промышленности.

Во время встречи в мае руководители ВЦСПС резко критиковали представителей президиума ЦК в связи с заработной платой. Секретарь ВЦСПС П. Г. Москатов обвинял их в «извращениях в системе зарплаты, которая разлагала рабочих». Согласно сложной формуле сдельной оплаты труда «рабочие получали зарплату по прогрессивке, и получалось, чем больше простоя, тем больше зарплата». М. П. Степанов — член президиума ВЦСПС объяснил, что текстильщики выполнили только 60-75% производственной нормы. Руководители ВЦСПС знали, что рабочие имели право получать 66% сдельной зарплаты во время простоев. Если устанавливались высокие нормы, а рабочие постоянно выполняли менее 66% нормы, они, вероятно, могли получать более высокую зарплату во время простоя. Москатов отметил: «Вопрос учета норм стоит так, что невыполнение их, кажется, приносит выгоду текстильщикам». Также Москатов заявил, что руководство отрасли пронизано обманщиками, бывшими белогвардейцами и прочими мерзкими элементами, и что Центральный Комитет «также не без греха». Председатель ЦК Союза рабочих хлопчатобумажной промышленности Москвы и Ленинграда А. В. Артюхина подверглась резким нападкам. Дочь ткачихи Артюхина с двенадцати лет работала на текстильных фабриках. Она вступила в Союз рабочих текстильной промышленности в 1909 году, несколько раз ее арестовывали и ссылали. В 1927 году она возглавила женотдел и упорно боролась за права работниц. Расспрашивая Артюхину о ставках заработной платы, Москатов был настроен агрессивно. Она призналась, что не совсем понимает, как они рассчитываются. Степанов спросил: «Как можно так поставить вопрос, что тов. Артюхина — старая текстильщица, довольно опытная в руководстве, не разобралась в этом деле?» Степанов утверждал, что проблема заработной платы была прямым результатом упущения профсоюза: руководители никогда не посещали фабрики и не содействовали наладке оборудования. «Почему ЦК не берет на себя задачу ремонта?» — спросил он. Однако и Степанов признавал, что он сам тоже не понимает систему ставок заработной платы. Оказалось, что никто не понимает сложную мешанину прогрессивной системы оплаты сдельного труда, твердых ставок и коэффициентов простоя. Степанов добивался разъяснения формулы начисления заработной платы, а затем, сбившись с темы своего выступления, прибегнул к общеизвестному объяснению: «Чувствуется, что враги народа стремятся помешать этому делу».