Читать книгу - "Белые велосипеды. Как делали музыку в 60-е - Джон Бойд"

Теперь мне было нужно одновременно и заменить Pink Floyd в UFO, и найти группу для Witchseason Productions.

Soft Machine были идеальны для UFO, но, что касается записей в студии, с моей точки зрения, они выглядели неубедительно. То, что они позаимствовали название у романа Уильяма Берроуза «Мягкая машина», вкратце отражало сущность их проблемы: в своем желании быть самыми крутыми и хипповыми ребята немного перестарались. Pink Floyd нашли свое имя среди никому неведомого каролинского захолустья, поэтому от него и исходило ощущение тайны; выбор же «софтов» был банальным и производил впечатление сделанного на скорую руку.

Мне нравился барабанщик Роберт Уайет, голос которого был полон «песка», и Кевин Эйерс — обольстительный сочинитель, по которому девушки сходили с ума. Но вот присутствие задиристого Дэвида Аллена в роли лидер-вокалиста создавало для меня проблему. Позже в тот год меня наняли, чтобы я привнес в первый сингл Soft Machine немного того волшебства, которое было в «Arnold Layne», но сингл остался совершенно незамеченным^[140].Тридцать лет спустя, уже после падения Роберта, в результате которого он сломал позвоночник и превратился в прикованного к инвалидному креслу проникновенного шансонье, я имел честь издать каталог его записей на своей фирме Hannibal.

В марте любитель джаза по имени Виктор Шонфилд рассказал мне о некой группе, игравшей в одном из баров квартала «красных фонарей» Шепердс-Маркет. В крошечном зале было с дюжину посетителей; они потягивали коктейли, в то время как трио музыкантов играло приджазованную музыку в стиле фьюжн. Основным инструментом группы был электроорган, по клавишам которого усиленно барабанили. После нескольких припевов на сцену выпрыгнул Артур Браун — в плаще как у Мерлина, лицо загримировано, голова объята пламенем Он начал и закончил свой сет пронзительным, но «цепляющим» гимном в честь «Бога адского пламени». Артур Браун быстро стал любимцем UFO. Я раздумывал, не стоит ли попытаться его подписать, но решил, что это певец одной-единственной песни. Относительно ограниченности его репертуара я был прав, однако эта самая единственная песня взлетела на вершину британского списка всего лишь несколькими месяцами позже^[141].

Я поставил Артура в программу вместе с комедиантами-сюрреалистами Alberts. Мы уже установили связь между психоделией и дадаистским^[142] юмором — благодаря визитам в наш клуб группы Bonzo Dog Doo Dah Band. Мне нравилось думать, что это служило доказательством того, что UFO был чем-то большим, нежели только аванпостом революции. Стилистическое разнообразие программы, как казалось, никогда никого не отталкивало. Начиная с пластинок пакистанского классического пения Ali Brothers в перерывах между выступлениями групп и заканчивал короткометражками с участием Даблъю Си Филдса, которые мы показывали в середине ночи, — все это публика жадно впитывала.

Однажды ночью, около двух часов, у входа в клуб со мной заговорил парень небольшого роста в клешеном костюме в стиле модов. Его белокурые волосы были коротко подстрижены, а огромные зрачки, расширенные под воздействием «спида»^[143], казались еще больше из-за толстых стекол массивных очков. Он говорил настолько быстро, что я с трудом мог уловить, что же он хотел сказать, но было ясно, что ему нужен бесплатный проход в клуб. Парня звали Джефф Декстер, он был постоянным диск-жокеем из Tiles, ночного клуба модов на Оксфорд-стрит, и его визит был знаменательным событием Когда Джефф появился в UFO, с ним начала происходить метаморфоза, которая в конце концов превратила его в одного из старейшин «Власти цветов». Он был как первая ласточка весной, предвестник всеобщей миграции. В последующие месяцы любопытствующие из других племен будут приходить, чтобы разузнать, вокруг чего собственно весь этот шум. Когда «Arnold Layne» ворвался в чарты, плотину прорвало.

Новый источник талантов был открыт для меня Тони Ховардом, который в свое время внушал мне страх. Он предложил мирный договор: я буду говорить ему, какие группы хочу получить, а он будет вести переговоры, деля комиссионные с агентством группы. У Тони было ясное ощущение, что ангажемент в UFO для музыкантов является своеобразным «знаком качества». Он свел меня с группами, уже сделавшими себе имя, но бывшими не прочь влиться в ряды ставших модными психоделистов. На самом деле все было не так цинично, как это звучит: приобретенный наркотический опыт преобразил многих из этих музыкантов, и в результате их музыка тоже изменилась.

Выступления Tomorrow и The Pretty Things были первыми плодами этих новых отношений.

По мере того как популярность клуба росла, мы с Хоппи прилагали все усилия к тому, чтобы сохранить его первоначальную атмосферу. Мы все так же демонстрировали перед рассветом фильмы Куросавы; расположившийся в углу Джек Нудист^[144] из Уотфорда (всю ночь одетый) продолжал показы своего светового шоу, в то время как люди «улетали» и танцевали вокруг него; сотрудники нашей службы безопасности по-прежнему продавали «кислоту», которая была одной из лучших в Лондоне. Коридор между стойкой с газировкой мистера Гэннона оставался заполнен столиками, на которых лежали листовки, посвященные политическим заключенным, легализации наркотиков и предстоящему порно-фестивалю в Амстердаме. А в это время знаменитости, журналисты, «добропорядочные» и «новообращенные» появлялись у нас во все возрастающих количествах. UFO стал ключевым местом для лондонской музыкальной сцены, и мы с Хоппи могли продолжать существовать на доходы от клуба.