Читать книгу - "В блокадном Ленинграде - Дмитрий Лихачев"

14/IV-42 года

Сегодня выходной день, рано утром по морозцу ездили в Лесной, откуда привезли на санках дров. По дороге встретили жену Миши Шевелева, которая сообщила нам о смерти Михаила. Знакомых становится все меньше и меньше. Ждем писем от Полины, беспокоимся за нее, как она переехала через Ладогу, это самый трудный путь, где эвакуирующие<ся> бросают свои вещи, а зачастую кладут свою жизнь.

На улицах и на дворах появляются «подснежники», не убранные ранее трупы, а сейчас оттаивают из-под снега. Решением Ленсовета все население мобилизуется на уборку улиц, дворов и общественных мест. Ведь цветущий город Ленина утонул в грязи, залит помоями, нечистотами и всяческой заразой. Если это все не уберут в ближайшие дни, то в городе может царить какая-нибудь эпидемия.

21/IV-42 года

Усиленно занимаемся уборкой снега на пр. Карла Маркса около з<аво>да. Работой руководят Колесник, Воробьев и я. Работа весьма тяжелая, но все же работать уже легче, чем это было зимою.

Вчера приходил к нам Костя, как обычно принес свой паек, благодаря которому мы были сыты целый день. Только тогда мы с Марусей и бываем сыты, когда к нам приходит Костя или когда Маруся приносит от него что-либо съестное. В этих строках почти на каждой странице я хотел бы отметить чуткое отношение, большую заботу, проявленную к нам со стороны Кости. Он в ущерб своему желудку отдает нам свой паек. Вот как люди узнаются в нужде. В тяжелый период жизни Костя нас не покинул, а подчас спасал нашу жизнь.

27/IV-42 года

Работу производим по очистке от нечистот набережной около Сампсониевского моста. Работать противно, раскапываем кучи, в которых находится всякая зараза: и человеческие части тела, и дохлые кошки и собаки, и перевязочные вещества из госпиталей. В общем, на этой работе нетрудно подхватить любую болезнь. После такой работы хорошо бы сходить в баню, но бани все законсервированы в течение всей осени, зимы и весны.

Сегодня узнал, что умер мой работник Субботин Миша. Как люди не борются с голодом, а все же побороть его не могут, все так же народ мрет, хотя паек и увеличили, получаем: 500 гр. хлеба, 1500 гр. круп, 1500 гр. мяса, 900 гр. масла, 900 сахара, но этот паек для дистрофиков очень мал.

1/V-42 года

Получили на праздник: 0,5 лит. водки, 300 гр. селедки, 100 гр. сыру, 200 гр. сухофрук<тов>, 25 гр. шоколаду.

Сегодня радостный день, во-первых, великий праздник, во-вторых, начал работать завод, это все же лучше, чем работать по уборке улиц, и, в-третьих, меня с Марусей зачислили в столовую повышенного питания, где мы сегодня уже питались.

Вчера на глазах у рабочих на почве голода сошел с ума медник Раков. Его отнесли на носилках в больницу им. Карла Маркса. Завод начал работать, а рабочие почти все вымерли, работать не с кем.

10/V-42 года

От Полины получили письмо, остановилась она в Галичах, в Боровичи ее не пустили. Пишет, что она уже поправилась, приняла нормальный вид, прибавила в весе на 8 кг.

Работаем на заводе по 12 часов, с 8 до 20 часов, без выходных, очень устаю, так работать невозможно, я считаю, это наивысшая эксплуатация.

Раков, которого отнесли в больницу 30 апреля, умер. Интересно отметить то, что Мария и Шура с Настей как уехали из Ленинграда, не прислали ни одного письма нам, или они нас считают уже умершими, или забыли о нас. Но я считаю их идиотами высшей степени, в такой тяжелый жизненный период забыть своих родных. Вот мама и Клава в своих письмах разделяют с нами все наши невзгоды, сочувствуют нам в потере наших детей, вдохновляют нас на борьбу с трудностями, за что я им весьма благодарен.

20/V-42 года

Город все так же часто подвергается арт<иллерийскому> обстрелу, особенно район Финляндского вокзала. Снаряды с визгом и с жужжанием пролетают мимо нас, но мы к ним относимся безразлично, за период обстрелов, налетов, пожаров, великого мора народ стал безразличен ко всему. Вот народ как привыкает ко всем страстям. Если летом и осенью объявлялась воздушная тревога, то народ в панике прятался в траншеи, во дворы, в парадные, а теперь радио извещает, что район подвергается арт<иллерийскому> обстрелу, предупреждает, чтобы граждане прятались в убежище. Но не тут-то было, народ закалился, не боится смерти и спокойно идет своей дорогой под звук и разрыв снарядов.

На заводе вместо ППД делаем тралы, я считаю, что это неправильно сменять такое вооружение как автоматы на тралы, тем более что на освоение автоматов было много затрачено сил, а теперь надо осваивать новый вид продукции.

На заводе проходит кампания о приобретении каждым рабочим своего огорода, но когда эти огороды обрабатывать — не имею понятия, ведь работаем по 12 часов, не имеем выходных, это очередная болтовня общественных организаций, которые злят своей агитацией рабочих.

25/V-42 года

Узнал от Царева, что умер Николай Томашевский 14 мая с. г. Очень сожалею, что в лице Томашевского потеряли лучшего работника и неплохого товарища.

Надо отметить, что с открытием столовой усиленного питания, куда ходят основные рабочие, народ стал выглядеть гораздо лучше.

Встретил Федю Карпова, он уже стал инвалид II группы, собирается эвакуироваться, выглядит он очень плохо. В течение всей зимы он болел.

За эту зиму завод и цех потеряли лучшие производственные кадры, «золотой фонд», который надо было сохранять как зеницу ока, но в тот период эти кадры никому были не нужны, подчас администрация и не знала, кто у них жив из кадровых рабочих.

А сейчас приходится работать с учениками 14–16-летними и домохозяйками. Эти «рабочие» так за день меня выматывают, что я стал не человеком. С рабочими я стал груб, с администрацией ругаюсь. Маруся не понимает моих трудностей и также не создает дома мне отдыха, а больше меня злит и нервирует. Почти постоянно я хожу с головными болями. Дома стараюсь больше молчать, в этом нахожу некоторый отдых. Если в ближайшее время меня не освободят от мастеров, то я буду не человеком, а психом.

29/V-42 года

В городе начинают открываться кинотеатры. Открылся театр «Молния», «Колос», «Трам».

Сегодня приехал Костя. После хорошего обеда мы с ним ходили в кинотеатр «Трам», смотрели кино «Ленинград в борьбе».

Вот уже как две недели начали ходить трамваи, функционируют бани. Город начинает понемногу оживать вместе с природой.

Антонина лежит вот уже третий месяц, у нее цинга на ногах. В конце апреля месяца Маруся отняла у нее Риту и полумертвую отвезла в дет<ский> дом. Антонина, по-моему, хотела умертвить Риту. Ведь последние месяцы она получала на Риту жульническим путем две карточки, одну на производстве, другую в жакте. Но Рите она не давала даже ее пайка. Последнее время Рита болеет дизентерией, и она ее не моет, не меняет белье. Я не видел в своей жизни таких матерей-варваров, которые умышленно умертвляют своих детей.