Читать книгу - "Большая ложь. 1000-летняя попытка Запада ликвидировать Российскую Государственность - Анатолий Максимов"

Ранее говорилось о необходимости устранения американской стороной Германии как экономического конкурента на мировой арене.

Речь шла, казалось бы, только о формах активного мирного и немирного противостояния Америки германской экономической силе. Противостояние включало следующие формы: создание общих ТНК, «отлов» ученых и инженеров для американского делового мира и физическое разрушение конкурирующей экономики военным путем.

Теперь нужно показать, как Белый дом, естественно, в национальных интересах, отвоевывал у западного и восточного мира свою львиную долю в конкретном регионе, особенностью которого было его нахождение в непосредственной близости от границ Советской России.

Персидский залив и Аравийский полуостров американская администрация объявила третьей центральной стратегической зоной в рамках жизненно важных интересов США. Почему так? Здесь сосредоточены 70 процентов всех разведанных запасов нефти, и отсюда идут на Запад две трети всего мирового нефтяного потока.

Можно было бы ограничить интерес Америки к этому региону лишь нефтяной особенностью этой земли. Однако есть и другое объяснение. Ближневосточный регион имеет стратегическое значение в связи с тем, что расположен на стыке трех континентов – в непосредственной близости от Южной Азии, Африки и Индийского океана, на перекрестке важнейших мировых коммуникаций.

И под вопли о советской угрозе американская сторона конкретизировала проблему – угроза нависла над третьей зоной. А потому, не дожидаясь появления дружественных США государств, военным силам Штатов следовало занять соответствующие позиции.

И тогда в Белом доме открыто заявили:

«США необходимо обеспечить свое присутствие в этом регионе и иметь там объекты, которые они смогли бы использовать так, чтобы сделать свое присутствие убедительным».

И на потенциальные дружественные страны обрушился шквал «тихой дипломатии» для укрепления отношений с демонстрацией мускульных сил быстрого реагирования. Последнее – главный аргумент в убеждении ближневосточных стран поддаться диктату США и разрешить размещение на их территории военных баз.

От слов – к делу. Первой демонстрацией «мускулов» стали учения под кодовым названием «Брайт стар» (1981). Случилось это на территории четырех государств – Египта, Сомали, Судана и Омана.

Арабская печать назвала эти учения «началом оккупации США ближневосточных источников нефти». Эти милитаристские игрища обошлись Пентагону в 52 миллиона долларов и потребовали привлечения 6 000 военнослужащих, не считая маневров 7-го флота США.

«Игры» носили далеко идущие последствия, о которых до поры до времени можно было только догадываться, ибо открыто эта затея был представлена в качестве защиты нефтяных интересов. Деза заключалась в том, что США пытались не афишировать «свои длинные руки» («Нью-Йорк таймс»). Но военные обозреватели Запада узрели две цели игр, скрытые под завесой нефтяных интересов: запугать те страны, которые отказываются подчиниться американскому диктату и политически поддержать режимы, согласившиеся участвовать в этой провокации.

Была и третья цель, острие которой направлялось на Советскую Россию: какова будет реакция Советов в связи с провокаторскими действиями США в этом регионе? В ответ – буря в стакане воды в виде советских договоров о дружбе и сотрудничестве с… Эфиопией, Йеменом, Ливией, с добавкой в виде общих заявлений о необходимости принятия мер для того, чтобы «противостоять заговорщикам международного империализма…». Там – мускульная сила, здесь – бумажные призывы.

Поэтому не было ничего удивительного, когда Белый дом с циничной откровенностью заговорил о «сухопутном присутствии» США в регионе, причем всерьез и надолго. Подоплека этой заявки на гегемонию была раскрыта в выступлении замминистра обороны США Ф. Карлуччи на Капитолийском холме:

«Правительство Рейгана намерено использовать «войска быстрого реагирования», чтобы… противостоять Советскому Союзу в какой-либо затяжной сухопутной войне в Юго-Западной Азии».

И на строительство военных баз в регион потекли сотни миллионов долларов.

Возмутилась Советская Россия, и возмутились арабские страны, одна из газет которых писала:

«Конечная цель всех махинаций США в Персидском заливе – поставить арабские народы на колени, заставить их полностью капитулировать перед американо-израильским альянсом» («Кувейт таймс»).

Теперь «дипломатия канонерок» усилилась большой дубинкой угрозы применения ядерного оружия. Тревогу Европы, опасающейся стать заложницей ядерной войны, выразил западногерманский «Блеттер фюр дейче», который ввел в политический оборот определение рейганизма как «крайне правого и самого агрессивного курса капитализма со времен гитлеровского фашизма».

Сказано это было отнюдь не в публицистическом запале, а после серьезного анализа перехода США к более агрессивным методам реализации своих претензий на доминирование по всему миру.

Так что же такое за явление – ВБР, войска быстрого реагирования? Ведь Штаты хорошо освоили вживание в форме тихой оккупации в страны их национальных интересов. Почему снова – бряцание оружием и ядерный шантаж, если потребуется…?

Достигнутый военно-стратегический паритет лишил США возможности шантажировать Советский Союз ядерной угрозой. В своих мемуарах крупный американский политик Г. Киссинджер подчеркивал: «…советско-американское равновесие в стратегических вооружениях означало радикальное изменение исходных установок, определявших военные усилия Запада в течение всего послевоенного периода… Возникла необходимость пересмотра всей нашей стратегии, опиравшейся на угрозу ядерной войны».

Силовая политика Вашингтона в регионах на долгие годы снова окончилась крахом его многолетних авантюр в ЮВА. Это было не только первое крупное поражение США за всю историю страны. Проигранные войны бросали тень на все направления американской политики, помогая понять пределы американской мощи.