Читать книгу - "Бей первым! Главная загадка Второй мировой - Александр Никонов"

То состояние подавленности, апатии и паники, охватившее homo sovetikus,ов, наряженных в солдатскую и офицерскую форму, которое приключилось с Красной Армией в июне-июле 1941 года, описано во многих мемуарах. Но лучше всего это состояние передают цифры.

В 1941 году за время панического бегства (перемежаемого эпизодическим сопротивлением) Красная Армия потеряла одних только генералов два взвода! Образовался такой дефицит командного состава, что даже Иосиф Грозный, который в начале войны по привычке начал высочайшим повелением казнить своих генералов направо и налево, потом все-таки спохватился и тех, кого уничтожить не успел, стал назначать командовать оставшимися соединениями.

За шесть месяцев 1941 года Красная Армия потеряла 73 % танков, 61 % минометов, 70 % противотанковых пушек, 65 % ручных пулеметов, более 6 миллионов единиц стрелкового оружия – винтовок, пистолетов, револьверов, автоматов. Львиная доля всего вооружения не была уничтожена немецкой авиацией и артиллерией. Расчеты показывают, что немцы просто физически не могли повредить такое количество вооружения. Все эти танки, винтовки, пушки были просто-напросто брошены в панике улепетывающими от немцев солдатами и командирами.

А когда немец подошел к Москве, паника прокатилась и по столице. Началось массовое бегство, начались грабежи магазинов и складов.

Не бомбы и не танки, не снаряды и не мины были главным немецким оружием. Главным немецким оружием 1941 года был страх. Паникующие стада красноармейцев немцы брали в плен целыми отарами.

Когда наши окружили под Сталинградом армию Паулюса и в результате взяли в плен 90 тысяч немцев, это было преподнесено как грандиозная победа Советской армии.

Но что тогда сказать об окружении Красной армии под Мелитополем, где немцы взяли в плен 100 тысяч наших солдат? Что сказать об окружении под Уманью, где немцы взяли в плен тоже 100 тысяч наших? Что сказать об окружении под Харьковом, где немцы взяли в плен четверть миллиона наших солдат? Что сказать об окружении под Смоленском, где в немецкий плен угодило 300 тысяч? Что сказать об окружении под Белостоком и Минском, где в плен попали 330 тысяч советских военнослужащих? Что сказать об окружении под Вязьмой, где немцы захватили 600 тысяч красноармейцев? Что сказать об окружении под Киевом, где в немецкий плен попало 665 тысяч наших солдат? Паулюс отдыхает…

Знаете, что напоминает эта циклопическая катастрофа?

Преобразование толпы.

Людям, которые профессионально работают с большими массами народа, известно, что энергия толпы велика и необузданна. Но легко трансформируема. Согласно законам сохранения, энергия не исчезает бесследно. Если по улице прёт экстатичная взбешенная толпа, противиться этой стихии бессмысленно, гигантскую эмоциональную энергию просто так обнулить нельзя. Но зато можно обратить ее знак! Переполюсовать эмоцию толпы. Канализировать. Направить ее энергию в другое русло.

21 августа 1991 года возбужденная победой над ГКЧП толпа собралась штурмовать здание КГБ на Лубянке. Угроза штурма была вполне реальной. И тогда кому-то пришла в голову светлая мысль – поскольку остановить толпу нельзя, нужно перенаправить ее бешеную энергию. В толпу была вброшена идея свалить бронзового истукана – символ коммуно-чекистской власти. Тут же откуда-то появился кран. И толпа, вместо того чтобы громить ненавистное здание КГБ, ища личные дела сексотов, с упоением занялась сносом памятника Дзержинскому.

Агрессивную толпу так же легко превратить в толпу стяжательскую. Или паническую.

Вот только что наполненный яростью народ шел громить и свергать власть. Но несколько скоординированных правильных действий, слов и выкриков, совершенных людьми, специально внедренными в толпу, вдруг превращают ее в массу, упоенно грабящую ближайший дворец, магазин или склад. Или в паническое стадо. И вся огромная энергия, которая могла сокрушить очередную Бастилию, вдруг превращается в вой и безумный бег.

Почему, говоря о паникующей толпе, людей часто сравнивают с баранами? «Паника» – от слова «Пан». Пан – греческий пастушеский бог. Бог стад. Греки частенько наблюдали, что этот бог делает со стадами. Иногда, порой по какой-то незначительной причине, стадо вдруг впадает в панику и гибнет. Брэм так описывает это состояние: «…обезумевшее стадо разбегается по степи, овцы падают в воду, в огонь или же совершенно неподвижно застывают на одном месте. В это время их заносит снегом, заливает дождем, они замерзают, гибнут от голода, но не делают никаких попыток укрыться или найти пищу. Так бессмысленно погибают не одно и не два, а тысячи животных».

Один из способов преобразовать энергию воинственного энтузиазма толпы в энергию паники – внезапно напугать ее. Иногда для этого используют внедренных провокаторов, которые в критический момент начинают визжать и кричать. А иногда через специальные динамики навстречу толпе пускают звуки автоматных очередей и крики раненых. Тогда тем, кто сзади, кажется, что передних уже убивают. И толпа, давясь и калечась, начинает сминаться и разбегаться.

Вот только что вся Красная Армия – от последнего солдата до самого старшего офицера – была охвачена таинственным энтузиазмом, переполнявшим все ее существо. Предвкушением чего-то прекрасного, что должно скоро случиться. Это не выразимое словами, многими совершенно не осознаваемое, не вербализуемое ощущение грядущей весны человечества было разлито по всем головам (о методике розлива поговорим позже). Армия дрожала в предвкушении побед! Она, гордая своей необыкновенной мощью, была готова налететь на очередного врага и разорвать его. На его же собственной территории.

И вдруг вместо этого армейцы летят совершенно в другую сторону, сталкиваясь лбами, вопя от ужаса, поднимая руки вверх. Рассчитывали на одно, а получили другое.

Марк Солонин подробно, на протяжении десятков страниц, анализирует эту эпоху Великого Отечественного Драпа:

«Типовая схема разгрома и исчезновения воинской части Красной Армии… была следующей.

Пункт первый. Раздается истошный вопль: „Окружили!..“»

Летом 1941 года это незатейливое слово творило чудеса. Писатель-фронтовик В. Астафьев вспоминает: «…одно-единственное, редкое, почти не употребляемое в мирной жизни, роковое слово управляло несметными табунами людей, бегущих, бредущих, ползущих куда-то безо всяких приказов и правил…»

Тот же Солонин, рассматривая положение дел на Юго-западном фронте, приводит следующую потрясающую цифру: «…порядка 140 тысяч человек (десять дивизий!) подались в бега и сдались в плен… только на одном фронте за первые две недели войны».

А если подняться выше и охватить взором пространство от Балтики до Черного моря, мы увидим, что только одних дезертиров, то есть тех, кто не попал в официальные сводки убитых, раненых, пленных, пропавших без вести, демобилизованных по ранению, расстрелянных и осужденных, в Красной Армии оказалось более двух миллионов (!) человек.

И еще цитата того же автора: «Все познается в сравнении. То, что произошло летом и осенью с Красной Армией, выходит за все рамки обычных представлений. История войн такого еще не знала».