Читать книгу - "Повседневная жизнь советского крестьянства периода позднего сталинизма.1945–1953 гг. - Олег Хасянов"

Произведенное в подсобном хозяйстве продовольствие лишь частично потреблялось крестьянской семьей, большая его часть реализовывалась на городских рынках, которые для советских крестьян являлись не средством заработка, а были лишь инструментом, благодаря которому они могли получать доступ к промышленным товарам.

Одним из главных факторов разложения трудовой дисциплины в колхозах являлось распределение колхозного дохода на трудодни без учета количества выработанных трудодней каждым конкретным колхозником. В послевоенной колхозной деревне укоренилась несправедливая практика расчета колхозов с крестьянами за выполненную работу в общественном производстве. Действующее советское законодательство предусматривало, что после выполнения колхозом всех обязательных поставок государству колхозники получают за свой труд натурпродукцию и денежные выплаты пропорционально своему трудовому участию в сельскохозяйственном производстве. Но на деле довольно часто, еще до выполнения всех госпоставок, председатели «по запискам» в счет аванса выдавали колхозникам различную продукцию, при этом не всегда учитывалось количество выработанных конкретными колхозниками трудодней, то есть «кому много, а кому мало»^[530]. Так, в 1946 г. колхозники из артели «Память Ильича» Сенгилеевского района Ульяновской области за выработанные трудодни ничего не получили. Причина – беспечность председателя колхоза Кормилицина, который «все израсходовал по запискам»^[531]. По поводу действий председателя колхозница Родионова на собрании справедливо заметила: «Наш председатель колхоза кому мать, а кому мачеха»^[532]. В 1945 г. в колхозе им. Кирова этого же района правление имело возможность «всем колхозникам выдать на трудодни хлеб и картофель», но не выдало, поскольку председатель Алазин «распределение вел по запискам». В результате «одна группа колхозников получила по 1 кг., другая по – 500 гр., третья – по 200 гр., а часть ничего не получила»^[533]. Распространенность подобной практики вела к обесцениванию значимости трудодня, к уменьшению доходов колхозов и крестьян, а в долгосрочной перспективе – к уменьшению заинтересованности колхозников в колхозном труде, разложению трудовой дисциплины. В колхозе «Путь Ленина» Исаклинского района Куйбышевской области колхозник Н. Н-ов, выработавший в 1946 г. только 41 трудодень, получил 116 кг хлеба. Счетовод этого колхоза за три месяца работы получил 50 кг мяса, 201 кг хлеба, 143 литра молока. Бригадир, опять же без учета количества выработанных трудодней, получил в 1946 г. 24 кг мяса, 139 кг хлеба, 5 кг меда, 28 литров молока. Колхозники А.В. К-ва, М.О. Погодина, выработавшие только на полевых работах по 170 трудодней ничего не получили^[534]. В 1947 г. в колхозе «Красное Якушкино» была распространена «вредная практика отпуска колхозных продуктов по частным запискам председателя колхоза». Только за первое полугодие 1947 г. по запискам председателя отдельным колхозникам, без учета выработанных ими трудодней, было выдано 1315 кг муки, 387 кг печеного хлеба, 5125 литров молока, 86 кг муки^[535]. В течение 1949-1950 гг. в колхозе «Кызыл Юлдуз» Инзенского района «по частным запискам и ордерам председателя» роздано 291,5 центнера сена на общую сумму 42 794 рубля. Председатель артели получил 60 центнеров, счетовод – 29, члены правления по 40,5 центнеров. Такими «привилегиями при распределении доходов сельхозартели пользовались только 44 колхозника – постоянники, а остальные колхозники на трудодни сена не получали»^[536]. Как отмечал первый секретарь Ульяновского обкома ВКП(б) И. Терентьев, «корни уравниловки в распределении доходов в колхозах заключаются в неправильной практике начисления трудодней вне зависимости от получаемого урожая в бригадах и звеньях»^[537]. Выдача натуральных и денежных авансов в колхозах производилась по количеству затраченных трудодней без учета качества обработки полевых участков, урожайности в полеводстве и продуктивности скота в животноводстве ^[538].

Брат председателя колхоза «Путь Ильича» Николаевского района Ульяновской области свою позицию, связанную с нежеланием трудиться в колхозе, аргументировал следующим образом: «Я 5 лет был в войсках НКВД, чему нас там учили, как я смотрел на жизнь, а теперь, видя безобразия в оплате, блат, воровство, низость сельских коммунистов, так и разорвал бы жуликов»^[539]. Только по 44 колхозам Базарно-Сызганского района Ульяновской области задолженность сельскохозяйственных артелей перед 1239 колхозниками на начало 1949 г. составляла 1233 центнеров хлеба^[540]. У колхозов Подбельского района Куйбышевской области на начало 1947 г. перед 3748 колхозниками за выработанные трудодни образовалась задолженность в размере 5689 центнеров зерна и 601,8 тыс. рублей^[541].

Как известно, социальная структура колхозной деревни не была однородной. Председатели колхозов, административно-управленческий аппарат, члены правления колхоза составляли в некой степени элиту колхозного социума. Довольно часто должностные лица и их близкие старались обойти положения действующего закона и получить различные преференции, чувствуя себя «хозяевами колхоза»^[542]. В частности, они полагали, что общие требования к членам артели в том, что касается трудовой деятельности, на них не распространяются. Жены многих должностных лиц часто даже не вырабатывали минимума трудодней, установленных Уставом сельскохозяйственной артели. Так, в 1947 г. жена председателя колхоза им. Фрунзе Приволжского района Куйбышевской области Е.Г. Каракончева выработала только 21 трудодень, жена бригадира А.К. Левачева -41. В колхозе «Степной маяк» Борского района жена председателя также выработала только 21 трудодень, а супруга бригадира Е.П. Большакова – 79 трудодней^[543].

Уставом сельскохозяйственной артели за невыработку колхозниками установленного минимума трудодней предусматривалось в качестве наказания исключение из колхоза. После принятия постановления правительства от 19 сентября 1946 г. перед региональными партийными и государственными институтами стояла задача прекратить нарушения трудовой дисциплины колхозниками. В качестве эффективной меры устрашения было решено исключать из артели колхозников, не выработавших установленного минимума трудодней, и, как следствие, изымать приусадебные участки. В колхозе «Фронтовик» Тиинского района Ульяновской области уже 26 октября 1946 г. решением общего собрания, на котором присутствовали всего лишь 40 % колхозников, по рекомендации членов госкомиссии были исключены из колхоза семь колхозников, «как не выработавшие установленного минимума трудодней»^[544]. По этой же причине 30 октября 1946 г. решением собрания членов сельскохозяйственной артели им. Кирова из колхоза были исключены 22 хозяйства. Среди них оказалась колхозница Седова, инвалид II группы, вдова участника Великой Отечественной войны и мать малолетнего ребенка. Исключение из колхоза означало лишь одно – приусадебные участки должны быть возвращены колхозу, а бывшие члены артели останутся без средств к существованию.