Читать книгу - "Инквизиция. Царство страха - Тоби Грин"

«Наш корабль, старый и довольно потрепанный, так бросало и кидало, что он погрузился под воду на целую морскую сажень… Опасаясь, что он может затонуть, мы сбросили в море все свое имущество и то, которое попадалось нам под руку, стараясь сделать судно более легким. Но это не помогло. Затем мы срубили главную мачту и сбросили все снаряжение в море, кроме одной вещи… Вскоре мы поняли, что надежды на спасение нет. Мы стали прощаться друг с другом, каждый мужчина — со своими приятелями, каждая женщина — со своим мужем, а дети — с отцами и матерями. Мы предали свои души воле Всемогущего Господа, думая, что живыми нам не выбраться…»^[454]

Томпсона и его спутников спас проходящий корабль. Но везло не всем. Даже если не угрожала погода, всегда имелась опасность угрозы со стороны противника.

Путешественник Жан де Лери рассказал об атаке французов в 1555 г. на испанский корабль. Французские матросы «не оставили ни единой галеты и хоть каких-нибудь продуктов несчастным. Но страшнее всего то, что они уничтожили все паруса и похитили спасательную шлюпку… Было бы значительно лучше, если бы они сбросили всех в глубины моря, а не оставляли их в таком ужасающем положении»^[455].

Даже без пиратов морские путешествия становились ужасно неудобными. Во время сезонов дождей кожа матросов покрывалась волдырями и ранами. От проливных дождей гнили галеты. В сухой сезон пресная вода покрывалась личинками насекомых, людям приходилось зажимать нос, когда они пили ее^[456]. Поэтому были причины для частого представления моря в виде царства сатаны.

Опасность захвата французскими пиратами была наиболее серьезной в водах около островов Кабо-Верде, когда Луиш возвращался в Испанию^[457]. Но преодолев все трудности и избежав неминуемого расследования инквизиции на островах Кабо-Верде, юноша считал себя счастливым человеком. В течение ряда следующих лет после переезда в Севилью он вел приятную жизнь.

Севилья была столицей процветающей торговли с Новым Светом. Здесь приблизительно в 1566 г. Луиш женился на Гвиомар де Ривейра. Отцом невесты был Мигель Нуньес, чиновник фактории для поставки королевских рабов на Санто-Доминго (Карибские острова)^[458]. Возможно, Луиш еще при работе на островах Кабо-Верде сталкивался с Нуньесом. Участие свекра помогло наладить жизнь.

Вскоре Луиш приступил ко многим обязанностям — от доставки зерна до принятия командования флотом, действующим около голландского побережья в годы, которые предшествовали восстанию Соединенных Провинций против Испании^[459]. Но к 1568 г., приблизительно через пять лет после его возвращения с островов Кабо-Верде, молодой флотоводец обратил свой взор на то, что в тот момент казалось великим благом для честолюбивых людей в новой глобальной империи — на Америку.

Для такого конверсо, как Луиш, эмиграция в Вест-Индию считалась невозможной. В 1522 г. Карл V запретил эмиграцию обращенных мусульман и евреев в Новый Свет без специального разрешения^[460]. Но указ почти не имел никакого эффекта. Этот закон пересматривали в 1539, в 1552, в 1559 и в 1566 гг.^[461] Хотя и предполагалось, что люди, добивающиеся отъезда в Новый Свет, должны доказать, что их род не испорчен ни мусульманской, ни еврейской кровью, предоставив в Каса-де-Контратасьон в Севилье сертификат о «чистоте», на практике всем удавалось обходить это требование подкупом и подделками. (В гл. 8 это обсуждается подробнее).

Хотя фактически родословную изменить было невозможно, коррупция могла поменять ее внешний вид. В 1591 г., спустя двадцать пять лет после того, как Карвайал стал первым, кто уехал в Новый Свет, чиновник инквизиции Мельхиор Кано^[462] направил длинную жалобу в инквизицию Толедо. В документе говорилось: «Здесь проведено огромное количество расследований в отношении людей, отправляющихся в Вест-Индию, которые доказывали, что они чисты, хотя и не были таковыми. И даже те из них, которые являются внуками людей, наказанных или сожженных, предоставили документы, свидетельствующие об обратном».

Эта проблема еще долго обсуждалась в XVII веке. Члены общеизвестных семей конверсос, например, Грамаксош из Лиссабона, «доказывали» свою чистоту крови в коридорах власти в Севилье^[463].

Среди всех этих ограничивающих постановлений власти закрывали глаза на некоторых фаворитов. Другие семьи оказывались настолько могущественными, что никто не осмеливался свидетельствовать против них^[464].

Луишу де Карвайалу удалось с помощью различных маневров занять такое положение. Против его дяди Дуарте де Лэана началась мощная атака. Его обвиняли в контрабанде и уклонении от уплаты налогов в таких далеких местах, как Колумбия, Мексика, Пуэрто-Рико и Санто-Доминго. Но Лэан контролировал выгодный (для португальской короны) контракт по снабжению рабами Вест-Индии в течение 1560-х гг. До него оказалось трудно добраться^[465].

Между прочим, выдающаяся роль свекра Мигеля Нуньеса в испанских колониях предполагала, что его положение в Испании безопасно. Имелись основания полагать, что судьба дядьев Луиша и проблемы, возникшие на островах Кабо-Верде, остались в далеком прошлом. Он стал частью зарождающейся олигархии в имперской торговле.

И в июле 1568 г. Луишу де Карвайалу, когда ему исполнилось тридцать лет, предложили пост адмирала флота, состоящего из семи кораблей и совершающего походы в Новый Свет. Новой Испанией (Мексикой) в это время руководил новый вице-король Мартин де Энрикес^[466].