Читать книгу - "Иван Шуйский - Дмитрий Володихин"

Проблема, к сожалению, заключается в том, что землеописания за XVI столетие сохранились далеко не полностью. Современный историк располагает ими лишь в виде фрагментов. Это в полной мере относится и ко Пскову. Есть летописное сообщение за 1510 г. о наличии в городе 6500 дворов350, то есть приблизительно 30 ООО жителей351. И есть еще писцовая книга 1585–1587 гг. Но последняя заключает в себе «лишь описание псковского торга и оброчных угодий», т. е. неполна352. По писцовым книгам первой половины XVII в. в городе — 812 «тяглых» (несущих всю сумму налогов и повинностей «на великого государя») дворов и 126 «белых» (избавленных от полноты «тягла»). Выходит… за столетие посадское население уменьшилось во Пскове на 87,5 %! Но и эта цифра оставляет желать лучшего: во-первых, не принимаются в расчет дворы, занятые служилыми людьми (стрельцы, пушкари, воротники и т. п.) 353. Во-вторых, и писцовая книга 1585–1587 гг., и тем более писцовые книги XVII в. ничего не могут сказать о демографии города в 1581 г. Ведь Псков испытал две мощные встряски: лишился множества жителей в результате тяжелой осады, а потом испытал на себе тяжелое дыхание Смуты… В качестве полезной основы, достоверность которой специалистами до сих пор не оспаривалась, остается лишь та самая летописная цифра за 1510 г.

Но, допустим, если в 1510 г. Псков населяло приблизительно 30 000 человек, то больше их стало, или меньше, скажем, к 1550 г.? К 1570-му? К 1581-му? Неизвестно. Можно предположить, что город рос, поскольку оказался под надежной защитой государей московских. И с той же, если не большей, степенью вероятности можно говорить и о значительных потерях Пскова в десятилетия, непосредственно предшествовавшие Баториеву нашествию. Так, весной 1562 г. на город обрушился страшный пожар, унесший множество жизней. Зимой 1562/63 г. Псков понес колоссальные убытки, обеспечивая деньгами посошан из государевой армии, шедшей брать Полоцк. В 1566–1568 гг. Псков и вся окрестная область несколько раз проходили через массовые эпидемии, уложившие в гроб немало народу, в том числе архиепископа Трифона. В 1570 г. Псковщина понесла урон от большого опричного карательного похода, возглавленного самим царем. Наконец, в середине 1570-х Псков опять жестоко пострадал от повинностей, связанных с обеспечением посошной рати: «[Иван IV] повеле правити посоху под наряд и мосты мо- стити в Ливонскую землю и вифлянскую, и зелейную руду збирати; и от того налогу и правежу вси людие новгородцы и псковичи обнищаша и в посоху поидоша сами, а давать стало нечево, и тамо зле скончашася нужно от глада и мраза и от мостов и от наряду. Во Пскове байдаки и ло- дьи больший посохой тянули под ливонские городы, под Улех и, немного тянув, покинули по лесом, и тут згнили, и людей погубили»354. К этому остается добавить потери, понесенные прифронтовой областью от боевых действий в ходе Ливонской войны.

Некоторую ясность вносит одно иностранное известие, хорошо известное любителям псковской старины.

Антонио Поссевино, посланник папы римского, выполнял дипломатическую миссию как раз в то время, когда шло «псковское сидение». Он лично подолгу бывал в лагере поляков под стенами города и оценивал его население в 20 ООО жителей. Учитывая разорительные условия военного времени, его оценка представляется реалистичной. Кроме того, надо принять во внимание особую цепкость папского представителя к вопросам, относящимся к сфере интересов разведки: военным силам России, ее экономическому и демографическому потенциалу, фортификации… Очень внимательный наблюдатель, Поссевино проявляет в таких случаях высокую точность. Если он прав, то город мог выставить на защиту своих укреплений в лучшем случае 6000–7000 взрослых мужчин. Если за оборонительными сооружениями укрылась какая-то часть населения псковской округи, то число бойцов увеличивается на тысячу-другую. Ясно, что, узнав об приближении королевской армии, во Псков поспешили далеко не все из окрестных жителей. Многие предпочли Баторию присягнуть, о чем есть недвусмысленные свидетельства документов. Другие укрылись в Псково-Печерской обители, располагавшей внушительными укреплениями. Третьи нашли пристанище в малых крепостях, расположенных неподалеку от города: таков был приказ И.П. Шуйского, отданный перед началом осады…355 Поэтому подмога, оказанная гарнизону со стороны окружных сёл, вряд ли оказалась сколько-нибудь значительной. Итак, предположительно, Псков мог вооружить для оборонительных действий 6000–9000 горожан и селян.

Если приплюсовать к силам гарнизона отряды вооруженного населения, всего получится 12–15 тысяч защитников356. Не 57 тысяч, не 35 и даже не 20, а намного меньше. Людские ресурсы Пскова к началу осады оставляли желать лучшего. А в период боевых действий, как уже говорилось, ему доставили весьма скромную помощь извне. Последние два-три месяца «псковского сидения» осажденные не получили никакого подкрепления от русских войск, оперировавших на флангах и в тылу неприятеля.

Отчасти эта плачевная ситуация компенсируется тем, что осаждающие вынуждены были распылять свои силы. Прежде всего, полякам нанесли, хоть и незначительный, а все же урон в живой силе, когда они осаждали крепость

Остров. Кроме того, изрядных потерь польскому командованию стоили бесплодные атаки на Псково-Печерский монастырь. Оголодавшие солдаты армии вторжения пытались добыть монастырские припасы, а заодно поживиться богатствами обители, но, положив немало людей, отступили. Наконец, на отдельные отряды Батория — его фуражиров, разведчиков, обозников — время от времени нападали русские мобильные силы, базировавшиеся на соседние города и крепости.

Выясняя, сколько бойцов имел под своими знаменами Стефан Баторий, надо учитывать, что Речь Посполитая была крепко потрепана войной и внутренними потрясениями. На протяжении многих лет страна вела изнурительные боевые действия. Ее мобилизационные возможности оставляли желать лучшего. Поэтому ничуть не удивляет тот факт, что отряды иностранных наемников — немцев, венгров, французов, шотландцев — при осаде Пскова были использованы польским королем в качестве главной ударной силы. Самих поляков и литовцев элементарно не хватало для продолжения войны. Да и деньги, насущно необходимые при столь масштабных боевых действиях, король получил с большим трудом. Еще один поход, после псковского, польский монарх уже в принципе не мог планировать.

Тем не менее по страницам статей, монографий и научно-популярной литературы гуляют весьма завышенные оценки численности Баториевой армии. Чаще всего встречается цифра: 47–50 тыс. конницы и пехоты357. Она опирается на польский источник — воинские реестры, однако не вполне достоверна. Разбираясь с этим видом делопроизводства, трудно отличить отряды, действовавшие в армии Батория непосредственно при осаде Пскова, от отрядов, привлеченных к походам и прочим боевым операциям хоть и на главном направлении, но в других местах.

Разумную позицию занял В.В. Новодворский. По его мнению, «…силы Батория… доходили до 60 ООО человек. Но всеми этими силами король не мог воспользоваться: он должен был отрядить одну часть на соединение со шведами, с которыми он желал поддерживать дружественные отношения, другую — на защиту различных крепостей государства, так что свободным оставался отряд в 40 ООО человек». Однако и эти силы Баторий мог собрать лишь при крайнем напряжении сил. Новодворский убедительно доказывает, что у Великих Лук польский король располагал силами около 35 ООО бойцов или несколько менее того. Что касается похода под Псков, то в данном случае, по оценкам историка, «…вся армия Батория доходила только до 30 ООО человек»358.