Читать книгу - "Босфорская война - Владимир Королев"

Для таких «привязок» недостает «хронологической собранности», конкретных сведений и совпадений в деталях, а иные из них даже противоречат отдельным «привязкам»: не совпадает число судов флотилии у Босфора и судов, потопленных и захваченных капудан-пашой в сражении 14 июля, хотя, конечно, турки могли и преувеличить потери противника. Не имея более или менее приемлемых оснований и не желая излагать необоснованные предположения, мы вынуждены отказаться от подобных попыток, за исключением кажущейся вполне правдоподобной и отмеченной С.Н. Плохием связи нападения казаков на дунайский мост и Ахи-оли с последующим появлением казачьей флотилии у Босфора. Действия в Ахиоли и у пролива ранее связывал Ю. Третяк.

В реляции, пришедшей в Рим из Стамбула и датированной 17 (7) июня, сообщалось, что после попытки казаков разрушить мост, который построили турки через Дунай, казачья флотилия разделилась на два отряда. Один из них совершил нападение на Варну, а другой, состоявший из 15 чаек, двинулся к Босфорскому каналу в 18 милях от Стамбула. Как говорит Мустафа Найма, «в первых днях месяца шаабан», т.е. 11—14 июня^[132], султану донесли «о сожжении и разграблении казаками городка Ахиолу, лежащего ниже Мисиври». Ахиоли (Ахиолу), старый Анхиал (Анхиалос)^[133], был центром добычи соли из морской воды и располагался недалеко от Бургаса и, как считалось, в 12 часах пути от Варны и 7 днях пути от Стамбула.

Ю. Третяк правомерно датирует взятие Ахиоли началом июня нового стиля, т.е. 22—26 мая старого стиля, и полагает, что именно казаки, разгромившие городок, затем в 16 лодках дошли до Босфора, сжигая и грабя прибрежные села. Однако, с учетом итальянского сообщения о разделении флотилии на отряды, видимо, приходится считать, что к проливу пошел отряд, не действовавший у Варны. Вполне возможно, со взятием Ахиоли связаны стамбульские известия, датированные 6 июня (27 мая), поступившие в Рим из Венеции и вновь рассказывавшие о страхе в турецкой столице перед казаками.

О появлении казаков у Босфора, панике в Стамбуле и лихорадочных мерах османских властей по защите пролива и столицы подробно говорится в депеше Ф. де Сези Людовику XIII от 17 (7) июня.

«Ужас в этом городе, — сообщал посол, — был так велик, что невозможно описать. Шестнадцать лодок с казаками достигли в эти дни колонны Помпея поблизости от устья Канала Черного моря, чтобы захватить карамуссоли, сжечь и разрушить селения, и переполох был такой, что множество людей из Перы и Кассом-баши (Касымпаши. — В.К.) бросилось к Арсеналу спасать свое имущество в К[онстантино] поле^[134], что поставило в затруднительное положение каймакана (каймакам исполнял обязанности великого везира, когда тот отсутствовал в столице. — В.К.) и бо-станджибасси (бостанджибаши — начальник охраны султанских дворцов и садов. — В.К.); великий сеньор и его совет оставили такую малую охрану в этом городе, что без трех галер, которые находились здесь, не было бы никакой возможности послать защищать устье названного канала, хотя день и ночь каймакан и бостанджи хватали на улицах людей, которые никогда не предполагали воевать, а что касается оружия, то его взяли с христианских судов, которые стояли в порту^[135]; эти люди не имели ни одного мушкета в запасе».

«Наконец, — продолжал Ф. де Сези, — после двух дней смятения эти три галеры и сорок лодок и фрегатов вышли из устья, чтобы искать казаков, которые в то время грабили одно селение; они (турки. — В.К.) не рискнули ни приблизиться, ни сразиться с шестнадцатью лодками, хотя половина людей (казаков. — В.К.) находилась еще на берегу; и под покровом ночи три галеры и остатки мобилизованного войска вернулись обратно к замкам, которые называют здесь Башнями Черного моря, к стыду паши, на которого было возложено это поручение. Каймакан и бостанджи сообщили великому сеньору об этом малодушии, чтобы он (паша. — В.К.) был наказан».

В депеше от 1 июля (21 июня) посол называет имя адмирала — Фазли-паша^[136], а также добавляет, что этот бежавший от казаков военачальник, представив себе бурю, которая могла стоить ему головы, послал в султанский лагерь своего человека с 20 тыс. цехинов, в том числе 15 тыс. для падишаха и 5 тыс. для великого везира^[137].

Те же события — появление казачьей флотилии у Босфора, отправка против нее 3 галер и еще 40 судов и их бесславное возвращение — описаны, хотя несколько короче и с упоминанием не 16, а 15 казачьих судов, в итальянской реляции из Стамбула от того же, что у Ф. де Сези, 17 (7) июня и в одном из писем, отправленном в Рим из Венеции 31 (21) июля. Согласно этим документам, появление неприятельской флотилии у «канала» вызвало такой страх, что многие жители Перы бежали в Стамбул, захватив с собой лишь самые дорогие вещи. С.Н. Плохий, отмечая совпадение информации, полагает, что все упомянутые послания основывались на одном источнике.

Хотелось бы отметить некоторые довольно существенные ошибки, которые встречаются в работах историков при упоминании набега 1621 г.

А.В. Висковатов, переводя депешу Ф. де Сези и имея слабые представления о турецких и босфорских реалиях, не понял, что за «карамуссоли» захватили казаки, достигнув колонны Помпея, и превратил их в населенный пункт Карамуссал^[138]. За А.В. Висковатовым последовали М.С. Грушевский, переводивший депешу самостоятельно, но лишь поправивший название ближе к оригиналу (Карамусол), и Ю.П. Тушин, цитировавший без замечаний висковатовский перевод. Между тем посол говорил о карамюрселях — одном из типов турецких судов того времени. Карамюрсель представлял собой ходкое, узкое, однопалубное, с высокой кормой парусно-гребное судно, использовавшееся на Черном и Средиземном морях для транспортировки грузов и несения службы в прибрежных водах^[139].