Читать книгу - "Русский Стамбул - Наталья Командорова"

Судя по всему, неудавшаяся попытка сблизиться с командующим русским флотом не очень озаботила «наследницу русского престола». Она написала несколько писем турецкому султану, предлагая свою помощь и стремясь склонить его к срыву мирных, Кючук-Кайнарджийских, переговоров с Россией. При этом ей хорошо было известно о недовольстве внутри Порты условиями договора, осведомлена она была также и о том, что султан Ахмет и его правительство смотрят на мирное соглашение лишь как на краткое перемирие. Как бы там ни было, но содержание писем русской принцессы быстро распространилось не только среди государственных служащих, но и среди других жителей османской столицы. Одни ее поддерживали, другие относились скептически, нашлись и такие, кто заявил, что история с самозванкой — очередной хитроумный трюк коварных русских, жаждущих любыми средствами завоевать земли Оттоманской Порты.

В конце 60-х годов XIX века в журнале «Русский вестник» был опубликовано историко-публицистическое повествование, подписанное псевдонимом М, о княжне Таракановой и принцессе Владимирской, из которого следовало, что после письма к Орлову и обращения к русскому флоту 24 августа 1774 года принцесса Елизавета вместе с агентом своего «вдохновителя» князя Радзивилла решила передать послание султану Ахмету.

Она писала: «Принцесса Елизавета, дочь покойной императрицы всероссийской Елизаветы Петровны, умоляет императора Оттоманов о покровительстве». Далее она описывала причины и обстоятельства, препятствовавшие ей доселе занять принадлежащий ей престол. По этому поводу она просила официального разрешения у султана на проживание в Константинополе — выдачи «фирмана» (паспорта) — не только для себя, но и для князя Радзивилла.

«Предлагая союз Порте, — писал автор М, — принцесса уверяла султана, что имеет в России много приверженцев, которые уже одержали значительные победы над войсками Екатерины, и что русский флот, находящийся в Средиземном море, в самом непродолжительном времени признает ее императрицей, что она уже послала в Ливорно воззвание к морякам». Не обошла своим вниманием принцесса и будущих союзников их общего с Турцией союза — Швецию и Польшу. Под письмом она подписалась: «Вашего императорского величества верный друг и соседка Елизавета».

Одну копию письма принцесса Елизавета предполагала передать великому турецкому визирю, а вторую просила переправить в Россию — своему «любезному братцу» Пугачеву, «сыну Разумовского». Очевидно, говоря о значительной поддержке ее предприятия в русском государстве, она имела как раз в виду пугаческие бунты, прокатившиеся в то время по восточной части европейской части России. Осведомлена она, по-видимому, была в тот момент и об усиленных слухах по поводу тесных сношений турецкого правительства с Пугачевым.

Считается, что письмо и его копии не дошли до адресатов, хотя и были отправлены в Константинополь. Якобы коварный князь Радзивилл, не желая компрометировать себя в глазах султана, приказал своему агенту, находящемуся в Царьграде, не отдавать послания «всероссийской княжны» по назначению. Елизавета этого не знала и с нетерпением ожидала ответа и вожделенного фирмана от султана.

Воспрепятствовали русские дипломаты?

В сентябре самозванка написала еще одно письмо султану с теми же просьбами и предложениями, однако, похоже, так и не сумела его отправить в Константинополь.

Тогда ей в голову приходит безумная идея склонить на свою сторону канцлера Российской империи, но в ответ граф Н.И. Панин лишь пренебрежительно назвал искательницу русского престола «побродяжкой». Не слишком сговорчивым оказались канцлер Швеции и влиятельные люди из других стран. Несмотря на неудачи, «принцесса всероссийская» не могла расстаться с мечтой получить султанский фирман. Не дождалась…

^{Княжна Тараканова. Художник К.Д. Флавицкий}

Авантюра, задуманная поляками и воплощенная талантливой самозванкой, «всероссийской принцессой» Елизаветой, потерпела крах. Турецкий султан, на которого княжна возлагала большие надежды, тоже не помог ей. Возможно, холодность султана к самозванке была связана с вмешательством русского посланника Екатерины II А.М. Обрескова, который примерно в то время находился в Стамбуле и, несмотря на то что успел уже посидеть в Семибашенном замке за твердость в отстаивании интересов России, по-прежнему оставался тверд и непреклонен всего, что могло повредить Отечеству, а самое главное — не боялся прямо высказывать их турецкому владыке.

В начале 90-х годов XVIII века в Санкт-Петербурге была издана книга П.А. Левашева «Плен и страдание россиян у турков, или Обстоятельное описание бедственных приключений, претерпевших ими в Царь-Граде по объявлению войны и при войске, за которым влачили их в своих походах». Автором книги был бывший советник русского посольства в Константинополе, которого заточили вместе с послом Обресковым и другими членами русского посольства в Семибашенный замок в 1768 году, когда Турция объявила войну России. В своей книге очевидец Левашев описал это событие, положение заключенных, зверское обращение турок к своим пленным. Впоследствии, в 80-х годах XVIII века, таким же несговорчивым, однако твердым в своих требованиях был русский посол Я.И. Булгаков, которого тоже не сломило заключение в султанскую тюрьму, по выходе из которой он все же выполнил поручение государыни, связанное с признанием Турцией законности передачи Крыма Российскому государству…

Унизительные церемонии султанских аудиенций

Аудиенции христианских послов у турецкого султана с давних времен вплоть до XVIII века были обставлены витиевато и зачастую включали в себя церемонии, унижающие посетителей. Тогда не только частное лицо из иностранцев не смело появиться на глаза султану, но даже государственные представители и послы, имеющие верительные грамоты, вынуждены были проходить разнообразные обряды и церемонии, выполнять не всегда понятные требования.

Вначале посол должен был бесчисленное количество раз беседовать с верховным визирем и другими султанскими приближенными. Часто после окончания этих бесед приходилось долго ждать встречи с самим султаном. При этом посол никогда не был уверен, состоится ли их встреча. Даже если согласие на аудиенцию от турецкого владыки было получено, это не означало конца мытарств посланника.

^{Аудиенция русского посольства у султана. Художник М.Н. Воробьев}