Читать книгу - "Ворлок из Гардарики - Владислав Русанов"

Многочисленные орды пиктов и скоттов, приплывавших с острова Эрин[61]и заселявших север Британии, постоянно теребили римлян набегами. Только несколько десятков лет, после ужасающей по жестокости расправы Септимия Севера, обезглавившего сотню племенных вождей, захваченных им в плен, сохранялось спокойствие. А после война разгорелась с новой силой. Тогда еще короли пиктов выступали в союзе со скоттами и готами.

Спустя столетия непрерывных войн пикты переиграли самих себя. Лучшие воины погибали, не оставив потомков. Племена слабели, в них угасал боевой дух, некому было передавать боевое искусство предков, истощалась сила волхвов, даже сами люди становились мельче, тоньше в кости, стало рождаться много младенцев с уродствами: криворукие и кривоногие, со звериным прикусом, слабоумные… Некогда многочисленный народ, заставлявший трепетать великую южную империю, вырождался.

Этим не преминули воспользоваться соседствующие скотты и подчинившиеся римлянам бритты. И вот уже воинственным пиктам пришлось защищаться. Они сражались, чтобы выжить. Один из последних пиктских королей – Бриде, сын Маэлкона, – воевал с королевством Дал Риада, которое основали скотты при попустительстве, а может быть, и по наущению бриттов на исконно пиктских землях. С юга наседали бритты, чье королевство Стратклайд набирало все больше и больше силы по мере того, как слабели пикты. В то же время англы, вторгшиеся в Британию, обосновались на Бамбургской скале и основали свое королевство, ныне именуемое Нортумбрией.

С тех лет начался закат великого пиктского союза племен. Враги оказались не только сильнее, но и хитрее, дальновиднее. Их жрецы и друиды легче приспосабливались к веяниям нового времени.

Обескровленные пикты решили уйти. Те, кто имел достаточно силы воли, чтобы распрощаться с родными холмами и долинами, уплыли на острова. Оркнейские и Гебридские острова дали им временный приют и передышку. Другие скрылись в подземных укрывищах. Они стали народом вечной Ночи, народом тени, покидая убежища лишь при свете Ночной Владычицы, Волчьего Солнышка. Тогда они собирались в разбросанных то здесь, то там кромлехах, просили прощения и поддержки у богов.

Боги молчали. Они словно бы забыли неразумных, заблудших детей.

Не разверзался Аннун,[62]чтобы поглотить обидчиков и притеснителей.

Последней каплей оказались викинги, появившиеся на Оркнеях, и монахи, служители Белого Бога, хлынувшие с юга Англии. Первые занимали все пригодные для жизни места, не задумываясь об их прежних обитателях. Вторые посягнули на самое святое – на веру, на корни и саму суть существования народа.

Но пикты не роптали. Они уже свыклись со своей долей. Как сказал один из последних великих вождей, чьего имени боялся пресыщенный Рим, Калгак: «Мы наиболее отдаленные обитатели земли, последние из свободных, были защищены нашей удаленностью и неизвестностью, окружающей наше имя… За нами нет народов, ничего, кроме волн и скал».

Последние из свободных людей. Они не принимали новых богов и не желали им поклоняться, упорно сохраняя верность отвернувшимся от них покровителям.

Волхвы скрыли жилища пиктов и места их молений от чужого взгляда. Накрыли чародейской пеленой. Их чары работали таким образом, что посторонний человек не видел никаких следов – только запустение, пожелтевшую траву и вытертый, выветрившийся камень. Как, например, в Брогарском Кольце.

– Разве это не жилище йотуна? – удивился Вратко, заслужив насмешливый взгляд Марии Харальдовны и удивленный – Рианны.

– Это наш кромлех, – пояснила девушка-пикт. – Там мы молились в полнолуние. Приносили жертвы на Самхейн и Йоль, Ламмас и Бельтайн…

– Что за праздники такие? – Вратко в этот день словно надумал собрать все насмешки одним махом.

– Это как ваши K°рочун, Масленица, Ивана Купала… – улыбнувшись, сказала Мария Харальдовна.

– А-а-а…

– Что скис, Подарок Ньёрда? – хлопнул его по плечу Хродгейр.

– Я думал… – разочарованно протянул словен. – Значит, великанов на свете нет?

– Здесь и сейчас нет, – отвечала Рианна. – Но мой дед сказывал, что некогда в Британии…

– Твой дед был главой рода? – перебил ее Хродгейр.

– Нет, – помотала девушка головой. – Разве вы не знаете? У пиктов родом правит женщина.

– Странный обычай, – хмыкнул норвежец.

– Кому странный, – обиделась пикта,[63]– а кому и правильный. Кто поддерживает огонь в очаге? Кто рожает детей? Кто бережет обычаи предков?

Черный Скальд неопределенно пожал плечами.

– У нас всегда правили женщины! – твердо произнесла Рианна. – Мужчины возглавляли войско и были хранителями.

Последнее слово она произнесла дважды – первый раз на своем родном наречии: «тэчадгэс».

Вратко словно озарило:

– «Тэчадгэс Скара Бра» – это значит «Хранители Скара Бра»?

– Да. А откуда ты… – Подозрение мелькнуло в глазах девчонки.

– Старик сказал, который умирал. Он сказал: «Бхэ синн тэчадгэс Скара Бра».

– Мы – хранители Скара Бра, – перевела Рианна. – Это так. Мой род был хранителями Скара Бра.

– И что вы хранили?

– Древнее знание. Давно, еще лет двести назад главные волхвы нашего народа не сумели договориться. Они долго спорили, к кому обратить мольбы о спасении гибнущих племен.

– И, как обычно, не сумели договориться, – высказал предположение Хродгейр. – И пострадали, тоже как обычно, люди.

Рианна кивнула. Начала рассказывать. Она по-прежнему с трудом подбирала слова урманской речи, но теперь и Мария, и Вратко понимали многое из произнесенного на языке жителей подземелий.

Двести лет назад народ пиктов разделился на две ветви: одни верили в Зверя, другие – в Чашу. Эти порождения Аннуна еще не явились в Серединный мир, они ждали своего часа.

Лишь молитвы и жертвоприношения могли приблизить желаемый срок появления Зверя. Но уж, придя, он отомстит за все унижения, за все гонения, за все обиды… Каков этот Зверь собой, Рианна не знала – ее род молился Чаше, но много слышала о свирепости и злобном нраве. Да, пожалуй, именно таким должен быть беспощадный мститель. Поэтому одной лишь крови ягнят и черных петухов ему не хватало. Изредка приходилось окроплять жертвенные камни и человеческой кровью.

Верующие в Чашу знали, что она гораздо добрее и милосерднее. Всяк, взявший ее в руки, получит власть над судьбой. Оседлает удачу, как говорят кочевники-половцы. Мечтающий обогатиться будет усыпан серебром и златом, ищущий взаимности в любви тут же обретет ее, жаждущий воинской славы станет величайшим полководцем. Вот тут-то и пряталась опасность. Если Чаша попадет в руки человеку злобному, корыстному, завистливому, много бед может он наворотить, поддавшись греховным чувствам и страстям. Потому и укрыта Чаша далеко-далеко, на волшебном острове Аваллон.