Читать книгу - "Король - Бен Кейн"

– Ваш человек, Рис, торчит там дни напролет и нанимает лодки.

– Откуда ты знаешь?

– Один из наших ребят ходит за ним, сэр. – Прежде чем я успел что-то на это ответить, Жан проворно добавил: – Будь у меня деньги, я побился бы об заклад, что вы собрались на разведку или что-то вроде того.

– Куда я собираюсь, это тебя не касается, как и прочих. – Я предостерегающе вскинул палец. – Лучше никому об этом не рассказывай.

Он постучал себя пальцем по носу, серьезный, как судья, собирающийся огласить приговор.

– Никто не знает, кроме парней из моей шайки, а они никому не проговорятся.

Удовлетворенный, я двинулся дальше к порогу.

– Возьмите меня с собой, сэр!

– Это слишком опасно, – бросил я, не подумав.

– Так вы все-таки собираетесь за реку! – с торжеством заявил малец.

– Может, да, а может, нет, – ответил я. – Обмолвись кому-нибудь хоть словом – и кончишь на дне Сены. Понял?

Я вперил в него взгляд, который приберегал для пленников, подлежавших допросу.

– Я никому не скажу, сэр, – проговорил Жан мрачно. – Мне хочется с вами. Я могу помочь. Никто не обратит внимания на мальчишку, если французишки нас заметят, вот так.

А он прав, подумал я. Тощий бродяжка скорее выберется на берег незамеченным, чем Рис или я. И тем не менее было безумием брать мальчишку лет одиннадцати или двенадцати с собой на дело, в любую минуту грозившее стать кровавым. Резкий отказ повис на кончике моего языка, но так и не слетел. Было что-то в его лице, страстная просьба, тронувшая мое сердце. Я не мог отрицать, что Жан напоминает мне Риса, которому я дал проявить себя – и это было одним из самых удачных решений в моей жизни.

– Делай все в точности так, как я скажу, – прорычал я. – Один шаг в сторону, хоть на дюйм, и пойдешь на растерзание французам.

– Я буду исполнять ваши приказы, сэр. Беспрекословно.

Он переминался с ноги на ногу, напрочь растеряв задиристость, счастливый, как четырехлетний мальчуган, которому подарили марципановую конфету.

Как ни странно, Рис упорно возражал против присутствия Жана, но и ему пришлось признать, что малец скорее разведает что-нибудь насчет катапульт.

– Он же ребенок, – с укором сказал Рис, пока Жан шнырял там и сям, разглядывая дальний берег и думая о том, что нам предстоит сделать.

Лишь спустя несколько часов после повечерия я счел, что можно переправляться через реку. Густые облака нависали над головой, вокруг стало темно, как в дальнем углу винного погреба. Это полностью подходило мне. Если часовых сменили во время повечерия, они должны были устать и замерзнуть, а то и начать клевать носом. Мы с Рисом протащили лодку – достаточно вместительную для четверых – через полосу прибрежного ила. Жан тоже толкал, изо всех сил стараясь помочь нам. Лодка беззвучно сошла на воду – только рябь побежала от бортов. Я помог Жану забраться внутрь, передал два наших арбалета и колчаны со стрелами, затем вскарабкался сам, тщательно следя за тем, чтобы ножны не ударились о доски. Рис столкнул суденышко подальше и, придав ему разгон, запрыгнул к нам. Жан примостился на носу, а Рис сел за весла. Мы обмотали их в середине толстой тканью, чтобы они не скрипели в уключинах.

Я вскинул руку. Река несла нас вниз по течению. Мы прислушались. До меня доносились мужские голоса и лошадиное ржание, но только из французского лагеря. На противоположном берегу, на расстоянии выстрела из лука, было тихо. Я кивнул Рису.

Тот развернул лодку и заработал веслами, неспешно и осторожно.

Мы продвигались медленно, держа под углом, чтобы уменьшить снос. Я не особенно заботился о том, где мы выйдем на берег, – ряд катапульт растянулся почти на четверть мили. Главным было избежать встречи с французскими часовыми. За последние несколько дней стало ясно, что они не прижимаются к урезу воды, а стремятся быть поближе к камнеметным орудиям.

Этой ночью ничего не изменилось. Мы скользили к французскому берегу, в три пары глаз следя за врагом. Не видно было ни единой души. Шагах в пятидесяти в неровном свете дозорного костра обрисовались очертания катапульты. Стараясь не отвыкнуть от темноты, я смотрел на пламя не прямо, а искоса. Вокруг костра виднелись несколько человек, ни один не двигался. Навострив уши, я уловил обрывки разговора. Хлопнув Жана по руке, я указал на французов. Он кивнул, растянув губы в возбужденной улыбке.

– Будь осторожен, – тихо шепнул я ему на ухо. – Если поймают, действуй, как договорились: ты мальчик из Сен-Дени-ла-Шапель в поисках съестного.

То была деревня в миле к северу от вражеского лагеря.

Жан подхватил холщовый мешок, заранее нами приготовленный. В нем хранилась пара не вполне еще черствых краюх – именно такой провизией мог разжиться мальчишка у солдатских палаток.

– Ни с кем не вступай в разговоры, и как можно скорее назад…

Парнишка, настроенный очень боевито, снова кивнул.

– Знаю, – прошептал он. – Нет нужды проверять все катапульты. Только шесть-семь.

– Мы будем здесь, – сказал я.

– А если вас заметят?

Было заранее решено, что в случае такого неприятного поворота мы с Рисом будем возвращаться на это место каждую ночь после повечерия. Теперь я представил себе это вдруг во всей пугающей живости: Жан покинут на вражеском берегу, один, и боль резанула меня так сильно, как если бы злая дворняжка тяпнула меня за икру. При мысли о том, что ему по меньшей мере сутки придется прятаться от французов, я передумал.

– Это слишком опасно, – шепнул я. – Ты остаешься в лодке. Пойду я.

Жан не ответил, только встал на носу – Рис подвел нас к самому берегу. Я догадался, что́ у него на уме, но прежде чем успел что-либо предпринять, малец соскочил на землю.

Я отчаянно замахал, приказывая ему вернуться.

Жан и бровью не повел. В темноте блеснула улыбка, потом он исчез.

Гнаться за ним было пустой затеей, и мальчишка это знал. Выругавшись под нос, я посмотрел на Риса.

Тот ухмылялся:

– Парень-то предприимчивый, в этом ему не откажешь.

Я с досадой покачал головой, прося Бога защитить Жана. Потом тихонько шагнул за борт на отмель. Как я и рассчитывал, мне удалось подтащить лодку так, чтобы днище едва касалось грунта, мешая течению утянуть суденышко: даже легкий толчок вывел бы нас на глубокую воду. Рис передал мне арбалет и колчан, приготовил к бою свое оружие.

Я упер конец арбалета в живот, стал тянуть тетиву на себя, пока не щелкнула пружина, наложил стрелу, а затем, держа