Читать книгу - "Русские горки. Конец Российского государства - Дмитрий Калюжный"

Возьмём, как пример, керосиновые лампы. Их привозили из-за рубежа, продавали здесь, а выручку (в золоте) увозили из страны. Лучше было бы, построив завод в России и используя дешёвую рабочую силу, производить их тут — и золото оставалось бы внутри страны. Даже лампы можно было бы продавать за рубеж. А так за границу вывозились доходы в золоте, которое страна получала от хлебной торговли, и судьба крестьянина элиту, в общем, не волновала.

То же самое происходит и сегодня. Все эти «Икеи», «Ашаны» и прочие магазины-гиганты просто вывозят доллары, заработанные Россией на экспорте нефти, газа, металла и т. д.

Или вот: мы видим, что некоторые недалёкие экономисты даже сейчас восхищаются уровнями прироста ВВП, в том числе промышленного прироста, который наблюдался в Рос сии в первые годы XX века. Но он как попёр в гору (когда Россия стала получать доход от хлебной торговли), так и должен был очень скоро пойти вниз, поскольку налицо были серьёзные ресурсные ограничения — уж очень большой был вывоз золота из страны.

Рабочая сила в стране дешёвая, когда уровень жизни её народа низкий. В Западной Европе логика капитализма вела к тому, что рабочая сила дорожала. Так возрастал внутренний спрос на продукт, но он удорожался, и снижалась норма прибыли. Вот капитал и бросился в Россию ради прибылей, которые можно было вывозить в золоте на Запад. Но в повышении уровня жизни российских рабочих и крестьян западный капитал совсем не был заинтересован. Шло постепенное превращение России в европейскую периферию. Запад жил всё лучше, потому что у нас не жили всё лучше.

(Для примера, Азербайджан за отсутствием бывшей Российской империи смело может претендовать на место в Нобелевском комитете: ведь весь капитал, из которого нынче составлен фонд Нобелевских премий, составлен за счёт эксплуатации рабочих Баку.)

Итак, проблема Николая II была в том, что время модернизации и рывка настало, отступать уже было нельзя, а он не оказался той личностью, которая соответствовала моменту. И понимание, что царь «не годится», в обществе преобладало, хотя не все могли дать себе отчёт, чем же он их не устраивает. А потому и решения предлагались разные: от замены одного царя на другого и до построения социалистического общества по Марксу. И как только место правителя освободилось, началась борьба между сторонниками разных путей развития, объединённых в различные партии. Интересно, что когда вскоре после октябрьского переворота в стране осталась одна легальная партия, процесс деления продолжался внутри неё, и соответственно продолжалась борьба идей о дальнейшем развитии вплоть до того, что репрессии середины — второй половины 1930-х годов, по мнению М.С. Восленского, прежде всего были направлены против ортодоксов, коммунистов ленинской ориентации. Даже сравнивать нельзя ВКП(б) 1940-го и РСДРП(б) 1920 годов.

Еще до отречения Николая была альтернатива: либо ликвидация самодержавия и предоставление свободы капитализму, а уж он всё сделает сам, либо ликвидация самодержавия и построение сразу же социалистического общества, минуя фазу развитого капитализма.

Следует иметь в виду, что ортодоксальные марксисты были в первом лагере; они считали, что строить в России надо именно капитализм, чтобы к моменту мировой революции на равных в ней участвовать. Даже годы спустя многие «старые большевики», как носители западнической идеологии, видели образец в устройстве западных государств. А уж раньше-то вообще многие социалисты считали, что не надо в России добиваться социализма, капитализм сам всё сделает. Главное, убрать монархию.

Вот их аргументы (и наш комментарий в скобках):

Для развития общества, будь то капитализм или социализм, у работника будут изымать часть его труда. При этом капиталист, хотя формально тратит этот прибавочный продукт на себя, на самом деле — на развитие общества. (Здесь не учитывается, что этот прибавочный продукт капиталист может тратить в другой стране, и тем самым способствовать развитию совсем не России — мы сегодня хорошо видим, как это происходит.)

Капиталисту, чтобы продавать свой товар, нужно богатое собственное население. Поэтому он будет стараться улучшить быт своих работников. (Опять же не учитывается, что если капиталист продаёт в основном сырьё и продукт низкого уровня переработки, то его совсем не волнует покупательная способность населения внутри страны, — и это сегодня мы также наблюдаем воочию.)

Капиталист заинтересован в квалифицированной рабочей силе, в повышении образования населения, так как это способствует движению производства вперёд, и тем самым, получению им дополнительных прибылей. (Современный опыт показывает, что возможно и другое поведение, — когда страна является сырьевым придатком, то развитие образования становится экономически невыгодным.)

Свои выводы либералы и ортодоксальные марксисты делали, наблюдая развитие капитализма в Европе. А мы уже говорили, что включение России в Европу делает её лишь сырьевым придатком западной мир-экономики. То есть это направление в теории — и не плохое, и не хорошее — не давало нужного решения именно для России.

Кстати, вот почему этих любителей схем и моделей не занимал земельный вопрос. Им, в общем, было ясно, что лишней земли в стране нет, а потому её делёжка между всеми переведёт сельское хозяйство к первобытному способу производства, а страна лишится единственного ресурса. Поэтому они предпочитали пустить решение этого вопроса на самотёк, надеясь, что земельные участки как-нибудь стихийно укрупнятся. Но вот что тогда делать с «лишними людьми», они даже не задумывались. А поэтому, если бы они победили, Россия пришла бы к очередной неустойчивости.

Если угодно, властители последних лет — Чубайс, Гайдар и иже с ними — есть ортодоксы, заложники схемы. Они пытаются сегодня реализовать программу 1917 года, и результаты, которых они очень скоро достигнут, у нас перед глазами — в учебнике истории. Вся-то разница, что вместо экспорта хлеба мы зарабатываем экспортом нефти.

И.Л. Солоневич писал: «Задача всякого разумного русского человека заключается в том, чтобы смотреть в лицо фактам, а не в рожу галлюцинациям. Сговориться мы можем только относительно фактов — пусть с оговорками, разницей в оценках и оттенках. Но нет никакой возможности сговориться о галлюцинациях — тех вариантах невыразимого будущего, каких ещё никогда не было, какие ни на каком языке действительно невыразимы никак».

Теперь рассмотрим второе возможное направление — строить социализм. Оно тоже было очень неоднородным, а главная идея заключалась в том, что если повезёт взять власть в свои руки, то удастся разжечь пожар мировой революции, а там развитие пойдёт по Марксу, и всем будет хорошо. Так что вожди этого направления в массе своей тоже предпочитали схемы, модели и галлюцинации, но хотя эти галлюцинации и отличались от тех, что были у буржуазно-настроенных деятелей, от этого предлагаемый ими путь не становился нетупиковым. Ведь то, что происходило в реальности, постоянно не соответствовало заранее заготовленным схемам!

Счастье страны было в том, что среди лидеров этого социалистического направления оказались люди, умеющие здраво оценивать ситуацию, а не следовать теоретическим догмам. Это преимущество и перевело ситуацию непредсказуемого выбора в ситуацию сознательного отбора. И чем больше проходило времени, тем более явным становилось преимущество одного направления перед другим.