Читать книгу - "Брусиловский прорыв - Максим Оськин"

Немецкие же резервы, шедшие в Галицию и Румынию, жизненно требовались на Сомме, где союзники в очередной раз показали себя далеко не самым лучшим образом. Начальник германского Большого Генерального штаба ген. Э. фон Фалькенгайн готовил контрудар на Сомме, и теперь пришлось отказаться от этой идеи. Не говоря уже о том, что штурм Вердена был свернут, как только австро-германцы осознали масштаб русской победы и угрозу крушения Австро-Венгрии. Теперь «Верденская мясорубка» продолжалась по инерции, без перспективы германского успеха. Все и вся отправлялось в Галицию. Даже из-под Салоник немцы умудрились перебросить против русского Юго-Западного фронта пять дивизий. А австрийские резервы должны были бы целиком и полностью очутиться в Италии, чтобы обеспечить победу (сумели бы англо-французы, скованные на Сомме, помочь итальянцам – это вопрос!).

Следуя такой логике, надо признать, что независимо от военных действий на Восточном фронте австрийцы уже в конце мая признали свое поражение в Италии в ходе летней кампании 1916 года. Вряд ли это так. Скорее наоборот, поражение итальянцев под Трентино побуждало австрийское командование перебросить сюда все резервы, создать оперативную паузу и затем вновь начать наступление в Италию.

Более того – со времени вступления Италии в войну данное широкомасштабное наступление весны 1916 года было первым со стороны австрийцев. И именно поэтому ген. Ф. Конрад фон Гётцендорф придавал ему столь важное значение. Именно для этого наступления Конрад просил у Фалькенгайна девять германских пехотных дивизий, и, когда немцы отказали, Конрад снял с Восточного фронта свои лучшие дивизии, тем самым лишив свои войска на Востоке последних резервов.

Именно поэтому успех Брусиловского прорыва оказался столь впечатляющ. Да, наступление австрийцев на Итальянском фронте первоначально было просто приостановлено, но после удара русских оно вообще не могло быть возобновлено в кампанию 1916 года. Сами же австро-венгры сообщают: «Злосчастное для австрийцев выступление русских вызвало… еще 10 июня [нового стиля] решительное уклонение от больших целей наступления на Италию. Имевшие место в ближайшие дни атаки уже велись под знаком этого поворота. Они являлись уже только откликами миновавшей грозы». И еще: «В течение третьей недели июня беспокоящее напряженное состояние относительно русских принудило австро-венгерское главнокомандование к решению, которое для него все еще было очень нежелательным: сделалось настоятельно необходимым прекратить наступление на Итальянском театре военных действий»^[115].

Надо напомнить, что параллельно с операцией в Трентино австрийцы наступали и на Изонцо. План ген. Ф. Конрада фон Гётцендорфа как раз и состоял в том, чтобы нанести удар из района Трентино, параллельно при этом сковав главные силы итальянцев на реке Изонцо. Тем самым итальянские армии получали австрийский прорыв в свои тылы. То есть австро-венгерские армии оперировали в двух направлениях! И ведь австрийцы едва не прорвались в долину Изонцо, что им удастся в октябре 1917 года, когда русского военного фактора уже более не существовало. И вот тут-то успех Брусиловского прорыва не позволил австро-германцам сделать этого – сломать итальянцев, – вынудив противника не только отправить все резервы на Восток, но даже и кардинально ослабить свой Итальянский фронт.

Вряд ли можно сомневаться в том, что без успеха армий Юго-Западного фронта не было бы и вступления в войну Румынии. Остановись русские войска на первой неприятельской оборонительной линии, захлебнись русские удары в самом начале – и румыны остались бы в прежнем положении нейтралитета. А ведь русско-румынские войска на Румынском фронте к декабрю 1916 года оттянули на себя сорок одну дивизию противника. Где могли оказаться эти дивизии, не будь Брусиловского прорыва? Как говорит и сам Э. Людендорф, «на Итальянском фронте дело шло о крупной операции, которая с самого начала по своему замыслу для достижения действительного успеха требовала значительно больших сил, чем имелось в наличии. Сознание этого, вероятно, и привело к столь сильному ослаблению Восточного фронта, которое, при значительном превосходстве русских, несомненно, представляло опасность даже в случае достижения решительного успеха в Италии. Удачно отбитое зимнее наступление русских (на реке Стрыпа. – Авт.), кажется, уничтожило в Австро-Венгрии всякие опасения за Восточный фронт»^[116].

Действительно, Брусиловский прорыв начался уже после того, как итальянцам удалось отразить первые австрийские атаки. Однако наступление русских ускорило окончание активности австрийцев на Итальянском фронте вообще в кампании 1916 года и позволило итальянцам перейти в контрнаступление. Ведь австрийские армии пытались наступать вплоть до 1 июня, а 11-го числа они уже начали отход на заранее подготовленные рубежи. Но ведь вызвано-то это было не столько тем, что итальянская оборона оказалась несокрушимой, сколько тем, что отныне все австро-венгерские резервы и часть сил из Италии шли на Восток.

Ген. Ф. Конрад фон Гётцендорф уже не мог рассчитывать ни на один лишний снаряд, одно лишнее орудие или пулемет, одного лишнего солдата, для того чтобы возобновить натиск в Италии. Даже больше – теперь Итальянский фронт отдавал Восточному фронту все, что только возможно. Даже и сами потери австрийцев в ходе Трентинской операции составили всего около восьмидесяти тысяч человек: 10 000 убитыми, 45 000 ранеными, 26 000 пленными; потери итальянцев – 15 000 убитыми, 76 000 ранеными, 56 000 пленными^[117]. При этом большая часть австрийских потерь пришлась как раз на период отхода. Разве это причина для окончательного прекращения той операции, что должна была сломать Италию?

Ничуть не отрицая значения побед итальянского оружия в принципе, мы вправе задаться вопросом: неужели потери в 80 000 человек (а насколько они были бы меньшими, не дай А. А. Брусилов итальянцам возможности перейти в контрнаступление?) побудили Конрада признать свое окончательное поражение в Италии в 1916 году? А не потеряй австро-германцы на Востоке полтора миллиона человек?! Так что одно дело – приостановка одной отдельно взятой операции, которую итальянцы действительно сумели отразить, и совсем иное – полномасштабная реализация военного планирования австрийской стороны на ведение боевых действий в Италии летом – осенью 1916 года.

Западные историки также не отрицают решающей роли русского наступления в отношении операций в Италии. Так, Б. Лиддел-Гарт говорит: «Редко внезапный удар приводил к таким поразительным стратегическим результатам. Благодаря прорыву Брусилова было остановлено наступление австрийцев на Италию; Фалькенгайн был вынужден перебросить войска с Западного фронта на Восток и тем самым отказаться от проведения кампании на истощение в районе Вердена; Румыния вступила в войну против Центральных держав. Этот удар вызвал отставку Фалькенгайна, которого заменили Гинденбург и Людендорф». Таким образом, наступление Юго-Западного фронта, и именно оно в первую голову, заставило неприятеля отказаться от наступательных планов в Италии и под Салониками, а также снизило напряжение боев под Верденом, подарив французам еще целых две недели оперативной паузы для усиления укрепленного района, прокладки местных железных дорог и подтягивания резервов. Впоследствии сражения на Востоке, развернувшиеся южнее Полесья, всемерно способствовали союзникам и во время битвы на Сомме.