Читать книгу - "Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918-1939 гг. - Михаил Мельтюхов"

Рассчитывая на создание соглашения великих держав Европы под своей эгидой, Англия опасалась, что крах фашистского режима в Италии и нацистского режима в Германии приведет к большевизации этих стран и тем самым резко усилит угрозу позициям Лондона. Поэтому, несмотря, да иногда довольно резкую риторику относительно действий Италии и Германии, Англия старалась держать все двери открытыми для соглашения с ними. Именно этим объясняется тот факт, что, когда вермахт занял Рейнскую зону, Лондон всячески удерживал Париж от каких-либо контрмер. В ходе обсуждения этого вопроса в Совете Лиги Наций 14–19 марта 1936 г. было решено воздержаться от каких-либо действий. Советское предложение от 17 марта о готовности поддержать любые действия Лиги Наций,^[327] естественно, осталось без ответа. Если же учесть, что 16 февраля к власти в Испании пришел Народный фронт, воспринимавшийся консервативным английским руководством чуть ли не как большевизация страны, то позиция Англии будет вполне логичной. Антикоммунистическая риторика Берлина находила благосклонных слушателей на берегах Темзы. Поэтому, когда в Испании 18 июля 1936 г. началась гражданская война и республиканскому правительству пришлось практически заново создавать сухопутную армию, именно Англия под предлогом опасности войны с Германией и Италией оказывала давление на Францию, чтобы та не продавала Мадриду оружие.

Запугивая Францию угрозой своего нейтралитета в случае обострения франко-итальянских и франко-германских отношений, Лондон добился от Парижа поддержки своей политики «невмешательства» в испанские события. Понятно, что итало-германская помощь Франко не была ни для кого секретом, как, впрочем, и то, что Англия и Франция закрывают глаза на это откровенное нарушение политики «невмешательства». Однако когда в октябре 1936 г. СССР заявил о своей поддержке Мадрида, это вовсе не улучшило его отношений с Англией и Францией. Продолжая политику «невмешательства», западные страны обычно ссылались на угрозу войны с Германией и Италией и на свою военную слабость. Это, впрочем, не помешало им, когда в августе — сентябре 1937 г. «неизвестные» (итальянские) подводные лодки напали на английские суда недалеко от Испании, проявить твердость. На конференции средиземноморских стран и СССР в Нионе 14 сентября было решено топить все подводные лодки, которые не обозначат своей национальной принадлежности по первому требованию. И инциденты с «неизвестными» подводными лодками, как по команде, прекратились. Все это лишний раз свидетельствует, что только одной угрозы со стороны Англии и Франции было бы достаточно, чтобы привести в чувство и Рим, и Берлин. Однако жесткая позиция в отношений Германии создавала угрозу краха нацистского режима, что было, по мнению английского руководства, гораздо более серьезной угрозой, нежели германская экспансия, которую вполне можно было направить в восточном направлении.

В этот момент идея втянуть СССР в войну с Германией или Японией стала в Лондоне буквально идефикс. Например, в ходе Брюссельской конференции, посвященной событиям в Китае, Советскому Союзу было предложено провести мобилизацию и предпринять воздушные налеты на Токио, тогда как Англия и США собирались ограничиться военно-морской демонстрацией. Сама же Англия отказалась ограничить экспорт военных материалов в Японию, поскольку это ударило бы по карману очень влиятельных людей. Не случайно в ходе контактов с германским руководством 19 ноября 1937 г. лорд-председатель Королевского тайного совета Англии Э. Галифакс, а 2 декабря английский министр иностранных дел А. Иден уведомили Берлин, что Лондон не против ревизии границ в Восточной Европе, но считает непременным условием недопущение войны, французское руководство фактически поддержало эту английскую позицию.^[328] Тем самым Берлину указывали на возможность соглашения с Западом, или, как заявил 21 февраля 1938 г. английский премьер-министр Н. Чемберлен, «мир в Европе должен зависеть от позиции главных держав Германии, Италии, Франции и нашей собственной»».^[329] Иными словами, Германия получила карт-бланш на любые действия в Восточной Европе, не приводящие к открытой войне. Естественно, что в этих условиях германское руководство решило активизировать свою внешнюю политику в отношении соседей. Как известно, захает Австрии Германией не встретил каких-либо возражений в Англии и Франции, хотя и был прямым нарушением Версальского и Сен-Жерменского договоров, под которыми стояли их подписи.

Понятно, что подобная позиция Англии и Франции лишь раззадорила Германию, и было решено перейти к решению Чехословацкого вопроса. Еще в конце 1936 г. Берлин предлагал Праге договор о вечном мире и праве Германии на поддержку соотечественников в Судетах, но чехословацкое руководство отклонило это предложение. В ходе аншлюса Германия заверила Чехословакию, что ей ничто не угрожает. Тем более что 14 марта 1938 г. Франция заявила, что в случае нападения на Чехословакию она поддержит ее. 24 марта Англия также намекнула Берлину, что в случае французского вмешательства будет вынуждена поддержать Париж. Вместе с тем советское предложение от 17 марта о созыве конференции для обсуждения создавшегося положения было отклонено Англией. Поэтому после того, как стало ясно, что западные державы молча признали факт устранения Австрии с политической карты Европы, античешская пропаганда, начавшаяся в Германии еще весной 1937 г., резко активизировалась. В Судетах ОФСН развернул шумную кампанию борьбы за права нацменьшинств.

Военное планирование операции против Чехословакии началось в Германии как минимум с лета 1935 г. Как отмечалось в директиве «О единой подготовке вооруженных сил к войне» от 24 июня 1937 г., вермахт должен быть готов к тому, чтобы «быстро, внезапно, собрав в кулак всю свою мощь, осуществить вторжение в Чехословакию и чтобы при этом на Западе оставался только минимум сил в качестве тылового прикрытия этой наступательной операции. Цель и задача этой операции… должна состоять в следующем: разгромив вооруженные силы противника и овладев Богемией и Моравией, заблаговременно и на весь период войны ликвидировать угрозу нападения Чехословакии с тыла, чтобы развязать себе руки для ведения войны на Западе и отнять у русской авиации важнейшую часть ее операционной базы, которая могла бы располагаться на территории Чехословакии».^[330] То есть первоначально война с Чехословакией рассматривалась германским руководством как составная часть конфликта Германии с Францией и СССР. Однако по мере уточнения позиций Англии и Франции происходила конкретизация германских военных планов

Уже 7 декабря 1937 г. германское командование констатировало, что «процесс изменения внешнеполитической обстановки все более отодвигает на задний план» действия против Франции, «повышая вероятность применения вермахта» для изолированного решения чехословацкой проблемы.^[331] Чуть позже, 21 декабря, вермахт получил уточенный план операции «Грюн». Теперь считалось, что, как только вооруженные силы Германии будут готовы к войне, а на западной границе будут созданы укрепления, способные сдержать французское наступление, возникнет благоприятная обстановка для разгрома Чехословакии. Если благоприятная для нас обстановка не возникнет, или если она будет развиваться в нашу пользу медленно, тогда, осуществление нами плана «Грюн» должно быть отложено еще на несколько лет. Но если вследствие опасений Англии перед всеобщей европейской войной, ее незаинтересованности в делах Центральной Европы, или в результате конфликта, который может вспыхнуть между Италией и Францией на Средиземном море, возникнет ситуация, при которой против Германии никто, кроме России, не выступит на стороне Чехословакии, то план «Грюн» будет приведен в действие еще до того, как Германия достигнет полной готовности к войне.^[332]