Читать книгу - "Симон Визенталь. Жизнь и легенды - Том Сегев"

Делом Циммермана Визенталь продолжал заниматься и впоследствии – возможно, потому, что считал его случай показательным, а может быть, и потому, что рассматривал его как своего личного врага. В 1951 году он узнал, что Циммерман получил иммиграционную визу в США, и выразил свой протест международной организации беженцев. Судя по всему, это возымело действие, и Циммерман остался в Линце, однако главы еврейской общины почему-то не только не подвергли его остракизму, но даже разрешили ему жить в общинном доме на Вифлеемской улице, и Визенталь вступил с ними из-за этого в длительный конфликт. На одном из собраний общины он и несколько его сторонников встали и потребовали выгнать Циммермана из зала, на что главы общины заявили, что у них есть письмо из израильского консульства, в котором говорится, что там приговоры суда беженцев не признаются. Однако Визенталь послал израильскому консулу запрос и получил от него опровержение. В 1957 году он обратился к властям ФРГ и потребовал не выплачивать Циммерману и членам его семьи компенсацию, за что Циммерман подал на него в суд. Визенталь защищался очень эмоционально и выиграл.

Преследование евреев-коллаборационистов он считал делом не менее важным, чем поиск военных преступников-нацистов. Одна из папок архива, отправленного им в «Яд-Вашем», озаглавлена «Преступники-евреи». В ней упоминаются тридцать три человека. Визенталь полагал, что, если бы евреи не сотрудничали с нацистской «машиной смерти», столько евреев, возможно, и не погибло бы, и отказывался делить юденраты на хорошие и плохие.

Тема еврейского коллаборационизма была весьма болезненной, но игнорировать ее было невозможно, поскольку бывшие узники лагерей то и дело натыкались на евреев, издевавшихся над ними в гетто и лагерях, а после войны попытавшихся смешаться с другими беженцами и раствориться среди них. Когда Бен-Гурион посещал лагеря для перемещенных лиц, он стал свидетелем того, как несколько человек напали на бывшего капо. Глаза у них, по словам Бен-Гуриона, были «налиты кровью», и они готовы были этого человека убить. Инцидент потряс Бен-Гуриона до глубины души. Это было первым его столкновением с данным – и весьма неприятным – аспектом Холокоста.

Находили евреев-коллаборационистов и в Израиле; израильская полиция была буквально завалена заявлениями граждан на этот счет. Однако поначалу закона, по которому коллаборационистов можно было судить, не существовало. С этой целью в 1950 году был принят закон о наказании нацистов и их пособников, и на его основании были осуждены несколько десятков человек. Однако с исторической, юридической и моральной точки зрения проблема эта была очень сложной.

Летом 1952 года в Израиле разразился ужасный скандал. Один из бывших лидеров еврейской общины Венгрии Режё Кастнер был обвинен в том, что сотрудничал с Эйхманом, позволил уничтожить несколько сотен тысяч евреев в Освенциме, а в обмен получил разрешение спасти несколько сот своих знакомых и родственников в рамках предложенной Эйхманом сделки, получившей название «Кровь в обмен на грузовики».

Кастнер был самым известным израильтянином, обвиненным в коллаборационизме. Государство решило его защитить и привлекло человека, опубликовавшего обвинения против Кастнера – Малкиэля Грюнвальда, – к суду. Однако этот суд привел к тому, что на партию «Мапай» обрушился шквал нападок, и Бен-Гурион, помимо всего прочего, вынужден был защищаться от обвинения в том, что во время Холокоста не занимался спасением евреев. Кроме того, ему пришлось оправдываться за свое решение завязать отношения с Западной Германией. Никогда ранее судебные процессы в Израиле не проходили столь болезненно.

Визенталь, считавший себя политическим противником Бен-Гуриона, согласился помочь защитнику Грюнвальда Шмуэлю Тамиру собрать улики против Кастнера, хотя сам в свое время Кастнеру поверил. Тамир послал Визенталю несколько израильских марок.

В июне 1955 года окружной суд Иерусалима постановил, что Кастнер «продал душу дьяволу», то есть Эйхману. Позднее Верховный суд этот приговор отменил, но Кастнера к тому времени уже убили; это произошло в Тель-Авиве, возле подъезда его дома.

Вскоре после этого приговора Визенталь опубликовал сенсационную информацию, которая стала ему известна еще в мае 1948 года, когда он находился в Нюрнберге, где проходил судебный процесс над несколькими нацистскими военачальниками. Именно тогда ему в руки попал потрясающий документ, который по возвращении домой он послал Зильбершайну. «Слава Богу, – писал он, – что на содержание этого документа никто до сих пор внимания не обратил». Он попросил Зильбершайна передать этот документ «дальше», но сохранить данный факт в тайне, так как «чести он нам не делает».

Визенталь был прав. Документ, попавший к нему в руки, был написан сотрудником нацистской разведки, и в нем подробно рассказывалось о разговорах с Фейвелом Полкесом, который был охарактеризован как человек, занимавший высокий пост в «Хагане». По договоренности с немецкой разведкой Полкес приехал на переговоры в Берлин, хотя, с кем именно имел дело, возможно, и не знал. От Полкеса немцам нужна была информация о еврейских и сионистских организациях; они надеялись, что это поможет им предотвратить покушения на Гитлера и других лидеров нацистского режима. За несколько месяцев до этого еврей по имени Давид Франкфуртер убил фюрера швейцарских нацистов Вильгельма Густлофа, и собеседник Полкеса полагал, что тому что-то об этом известно. Полкес согласился предоставить требуемую информацию, но при условии, что нацисты облегчат евреям эмиграцию из Германии. Человеком, который беседовал с Полкесом, был Эйхман, и его начальство даже обдумывало возможность послать его в командировку в Палестину для продолжения контактов. Не исключено, что в контакт с нацистами Полкес вступил с ведома руководства «Хаганы», и возможно также, что он был двойным агентом.

Так или иначе, но Визенталь был от этого открытия в шоке. Человек из «Хаганы» контактировал с Эйхманом, а в Израиле никто даже не пытается отдать его за это под суд! Визенталь подозревал, что Полкес действовал по чьему-то поручению и что израильский истеблишмент покрывал его, чтобы избежать скандала. Через несколько лет он попытался продать эту сенсацию израильским газетам «Едиот ахронот» и «Маарив», но редакторы обеих газет ответили ему, что, хотя сама по себе информация и интересная, в ее правдивость они не верят. Присланные Визенталем документы их не убедили.

Зимой 1954 года Визенталь рассказал об этом корреспонденту израильского еженедельника «Аолам азэ», известному впоследствии писателю Амосу Кенану, который посетил Линц и побывал у Визенталя в гостях. Визенталь сказал ему, что речь идет об агенте Эйхмана, одновременно работавшем на «Хагану», но добавил, что расскажет подробности, только если кто-нибудь пригласит его в Израиль и оплатит билеты на самолет. Кенан, естественно, разозлился и охарактеризовал Визенталя как еврея с хитрыми глазками, желающего нажиться на тайнах Холокоста. «Мне, – писал он, – не удалось выудить у него ничего, – и объяснил отказ Визенталя подарить ему эту сенсацию так: – Кто знает? Может, он сможет на этом немножко заработать? Может быть, народ Израиля готов заплатить, чтобы узнать, кто помогал его убивать?.. Может быть, лучше жить в Австрии, в красивом доме, заниматься время от времени какими-нибудь мелкими еврейскими делишками, жить в свое удовольствие и сидеть на нескольких документах?.. Может быть, история соизволит подождать, пока господин Визенталь решит, как лучше провернуть эту сделку? Да и кто сказал, что нельзя быть сионистом, живя за пределами Израиля?»