Читать книгу - "Год 1943 - "переломный" - Владимир Бешанов"

По мере «поступления» подразделения СС занимали позиции на западном берегу Донца от Волчанска до Лимана, их передовые отряды участвовали в отдельных стычках со 2 февраля. Всего в двух прибывших дивизиях насчитывалось 223 готовых в бою танка, в том числе 18 командирских и 22 легких Pz. II.

5 февраля 3-я танковая армия, словно в стену, уткнулась в протянувшийся почти на 100 километров рубеж обороны дивизии СС «Адольф Гитлер». Немцы разрушили мосты, заминировали лед, на господствующих высотах оборудовали долговременные огневые точки. Город Чугуев был превращен в сильный, насыщенный противотанковыми средствами и 88-мм зенитными орудиями, опорный пункт. Четыре дня танкисты генерала Рыбалко безуспешно пытались форсировать реку. Одновременно они вели бои с прорывавшимися от Купянска остатками 298-й пехотной дивизии. К тому же усиленный танками полк «Дойчланд» дивизии «Дас Рейх» внезапно контратаковал из района Белый Колодезь в стык 69-й и 3-й гвардейской армий, нанеся потери 180-й стрелковой и 48-й гвардейской дивизиям. Это был ожидаемый Манштейном контрудар на Изюм, призванный облегчить положение, но силенок недостало, а «недочеловеки», вопреки ожиданиям фюрера, не разбежались, а встретили парней из СС жестко.

Курт Майер, командир немецкого разведывательного батальона, о событиях тех дней, правда происходивших неделей позже, вспоминал: «В сражении уже нет ничего человеческого. Оно ведется жестоко и безумными методами. Советские войска совершают чудовищные акты варварства в отношении пленных товарищей, собранных на авиаполе Рогани. У десяти человек выколоты глаза, а у одного из них отрезаны половые органы. С небольшими исключениями все они сильно обожжены. Десять человек почти обуглены». «Камрадов», так в дивизиях СС называли друг друга все, от верхнего командира до последнего рядового, наши бойцы особенно не любили. Вообще, с немецкими пленными не церемонились, в лучшем случае действовали по схеме «допросили — расстреляли».

«Я шлю привет из освобожденного города Красноармейское, — писал примерно в это же время домой советский лейтенант, — где осталось уничтожить последние разрозненные группы фашистов. Рядовой Бутузов сегодня поймал трех фашистов, которые заползли на наш командный пункт. Их доставили в штаб и расстреляли… Вечером расстреляли группу из одиннадцати фашистских солдат, значит — всего за сегодня мы уничтожили пятнадцать немецких солдат, в том числе одного офицера».

Генералу Рыбалко пришлось ввести в дело танковые соединения: 12-й корпус генерал-майора Зиньковича при поддержке частей 62-й стрелковой дивизии приступил к штурму Чугуева, 15-й корпус генерал-майора Копцова во взаимодействии со 160-й стрелковой дивизией вел бои за Печенеги.

Прорыв армии Москаленко со стороны Белгорода и ее обходное движение на юго-запад создали реальную угрозу окружения немецкой группировки. Поэтому 9 февраля части дивизии «Дас Рейх» прекратили атаки и отступили на западный берег; армия генерала Казакова заняла Волчанск. На следующий день немецкое командование начало отвод танкового корпуса СС с рубежа Северского Донца к Харькову. 3-я танковая армия освободила Чугуев и Печенеги. 6-й гвардейский кавалерийский корпус генерал-майора С.В. Соколова с 201-й танковой бригадой (в строю 37 танков), обходя Харьков с юга, выдвигался в район Мерефы.

За первые восемь дней операции войска Воронежского фронта продвинулись на 80–120 километров.

В полдень 10 февраля генерал Рыбалко разослал войскам частные приказы, содержащие план штурма Харькова. Первоначальный замысел предусматривал передачу генералу Соколову 12-го танкового корпуса для атаки к западу от города, но к вечеру командарм передумал и перенацелил танковый корпус непосредственно на Харьков.

Немцы оборонялись активно и беспрерывно контратаковали. 12 февраля ударом мобильной танково-мотоциклетной группы от Мерефы, где разместился штаб Хауссера, 6-й кавалерийский корпус был отрезан от своих коммуникаций и, понеся потери, отступил к Мелиховке, его снабжение производилось при помощи самолетов У-2. На следующий день боевая группа штурмбаннфюрера Пайпера пробила 25-километровый коридор от Змиева к Лиману и обеспечила выход из окружения остатков дивизии Постеля. «Внешний вид 320-й пехотной, — вспоминает генерал Раус, — ничуть не напоминал германскую войсковую часть: странная смесь вооружения, техники, машин, носилок, маленьких и больших лохматых лошадей, быки и коровы. Все это сопровождали солдаты в такой странной зимней одежде, что больше всего они напоминали клоунов из бродячего цирка. Однако то, что генерал Постель привел в Харьков, было закаленным боевым соединением, имевшим великолепный боевой дух. Иначе дивизии не удалось бы с боями пройти по вражеской территории и вернуться к своим. Командование сочло ее серьезным пополнением армейской группы». В результате этого удара оказалась в окружении советская 111-я стрелковая дивизия.

На протяжении четырех дней части 40-й, 69-й и 3-й танковой армий с переменным успехом вели бои на подступах к городу, занимая исходные позиции для решающего штурма. Уж очень силен оказался соблазн стать освободителями Харькова.

«Очевидным просчетом, — пишет генерал М.И. Казаков, — являлось и то, что усилия трех армий, составлявших ударную группировку, направлялись к одному объекту — городу Харькову… Харьков, словно магнит, притягивал к себе наступающие войска. Конечно, заранее трудно было предугадать, что 40-я и 3-я танковая армии вместо глубокого обхода Харькова поведут наступление главными силами прямо на город. Но исключать такую возможность, конечно, не следовало. И уж во всяком случае нельзя было полагаться на самотек и самодеятельность командармов. Штабу фронта надлежало осуществлять более жесткий контроль за безусловным соблюдением разгранлиний между армиями и добросовестным выполнением каждой из них всего объема своей задачи. Глубокие, охватывающие удары войск 40-й армии на Богодухов, а 3-й танковой на Мерефу — Люботин неизбежно привели бы к гораздо большим оперативным результатам… В течение восьми дней — с 6 но 14 февраля — главные силы танковой армии были, по существу, скованы в этой малоэффективной, хотя и нелегкой для них борьбе… Мы не использовали открывшихся перед нами возможностей».

Как показали дальнейшие события, в случае глубокого охвата Харькова и штурмовать ничего бы не пришлось. Но из восьми дивизий генерала Москаленко на Богодухов наступала только 309-я стрелковая генерал-майора М.И. Меньшикова, а из всей танковой армии в обход города с юга выделили кавкорпус Соколова. Основные силы трех советских армий — 17 стрелковых дивизий, 3 танковых корпуса, 3 отдельные танковые бригады — все больше смещали направления своих ударов в сторону города и вместо задуманного охвата втягивались во фронтальные бои: «Боевые действия на подступах к Харькову основательно измотали нас. Заметно поредела пехота. Резко сократилось количество боевых машин в танковых корпусах и бригадах. Многие части не имели реальных средств для подавления опорных пунктов противника, и потому бои за такие опорные пункты принимали все более затяжной характер».

Любопытен и стиль работы командующего фронтом: ни один командарм за все время проведения операции не видел Ф.И. Голикова в своем штабе или на командном пункте.

В полосе Юго-Западного фронта 3-я гвардейская армия продолжала лобовые атаки на Ворошиловград. Успеха не было, и штаб армии погрузился в тяжелые думы, «анализ» и изыскания «эффективных методов и приемов боя». Пока на расширенном заседании командиры корпусов не предложили оригинальную идею: прекратить лобовые атаки и овладеть городом, охватив его с флангов. «Это отвечало здравому смыслу, — гордится результатом мозгового штурма генерал Лелюшенко. — Военный совет армии взвесил все «за» и «против», и было принято решение главные силы сосредоточить для удара по флангам неприятельских войск». К этому времени 8-й кавкорпус ушел далеко вперед. 13.фев-раля конники доскакали до Дебальцево и, не поддержанные главными силами, втянулись в бои за город и дальше уже не пошли.