Читать книгу - "Кроты ГРУ в НАТО - Михаил Болтунов"

А теперь вернемся к нашим героям — к Мюрату и Любимову. Знакомство с Мюратом было установлено в 1958 году, а зачислен в сеть источников советской военной разведки он был в 1959 году.

Его деятельность заслуженно получила высокую оценку командования Вооруженных Сил СССР и руководства страны. Тем не менее, в вопросах связи, конспирации, взаимопонимания и результативности были немалые проблемы. Корни этих проблем зиждились в характере самого Мюрата, а также в недоработках наших оперативных офицеров.

Да, характер у Мюрата был не сахарный. Порывист, энергичен, смел. Но ему явно не хватало терпения и аккуратности. На службе в НАТО он привык руководить, принимать самостоятельные решения. Приказам сверху подчиняться умел, но всякий раз оценивал эти приказы с собственных позиций. У него были свои представления о безопасности и конспирации. Мюрат искренне считал, что ситуацию в НАТО и в стране он знает лучше, чем его советские друзья. Он не любил «умных», инструктивных встреч в тихих, уютных уголках пригородов Парижа, считая свое появление там неестественным. Мюрат предпочитал более оживленные улицы центральной части города, полагая, что может объяснить беседу с военно-воздушным атташе СССР случайной встречей. По этому поводу он неоднократно дискутировал со своим первым руководителем полковником Алексеем Лебедевым. В результате возникала путаница, в каком же месте они должны в следующий раз встретиться. Срывы встреч происходили как по вине одного, так и другого.

Личные отношения Лебедева с Мюратом тоже складывались весьма своеобразно. Они были близки по возрасту, оба участвовали в войне с Германией, и тот и другой — боевые пилоты. Герой Советского Союза, военно-воздушный атташе СССР во Франции Алексей Иванович Лебедев и Мюрат воевали на разных фронтах, но небо у них было одно. И друзей боевых они теряли, и фашистские самолеты сбивали.

Мюрат был летчиком-истребителем, сначала пилотом, потом командиром эскадрильи, лично уничтожил 5 самолетов противника. Правда, особенно этим не хвастался, считал, что сбитых пять немецких машин — маловато.

Военно-воздушного атташе СССР во Франции Героя Советского Союза Алексея Ивановича Лебедева в кругах французских летчиков знали хорошо. Вот как о нем вспоминает полковник в отставке Иван Лазарев, в ту пору служивший инспектором ГРУ: «Французская резидентура была очень активной. Номер один резидентура. По крайней мере, в Европе.

А Алексей Иванович Лебедев— Герой; боевой летчик! Он был вхож в самые высокие авиационные круги Франции. Среди его хороших знакомых— генералы и старшие офицеры, прошедшие войну. Так что необходимую информацию он получал вполне легально.

На вид он угловатый; этакий медведь, но дружить умел, всегда был душой компании. Мог ночь напролет пить, «гудеть», гостей умел потчевать, угощал грибочками ярославскими. В общем, понравились они друг другу.

Думаю, сыграл свою роль и тот факт, что Мюрат с антипатией относился к американцам. Не любил их за высокомерие, снобизм, желание всюду командовать».

В то же время их многое разнило. Лебедев был проще, он не любил заниматься тонкими словесными играми. Мюрат был тоньше, аристократичнее. Он жил и служил в среде, где находились люди с другим менталитетом. К тому же он считал, что опасность для него и Лебедева разновелика. Алексея Ивановича как военного дипломата могут только выслать из страны, а его в случае провала посадят за решетку или расстреляют как предателя.

Обстановка, в которой приходилось работать Мюрату, была непростая. По роду службы он находился среди немцев и американцев. Первых он не любил за фашизм и трагедии войны. Ко вторым тоже относился неприязненно и с трудом скрывал это в офицерской среде. Иногда срывался и говорил американским коллегам колкости.

Как мы уже говорили, Мюрат имел свое представление о безопасности. Встречи с предшественниками Любимова стремился проводить как можно короче, всегда говорил, что торопится на поезд. В условленное место всегда выходил заранее и старался выявить, есть ли слежка за Алексеем Лебедевым. Он категорически отказывался давать какую-либо информацию, написанную от руки. Только устную или в фотокопиях.

Недоработки, разумеется, были не только у Мюрата, но и у наших оперативных офицеров. С оперативной точки зрения их работа с источником оставляла желать лучшего.

Алексею Ивановичу Лебедеву трудно было определить мотив сотрудничества Мюрата с советской военной разведкой. Он больше склонялся к материально-денежному мотиву, подкрепленному заявлениями Мюрата о симпатиях к СССР и неприязни к США. Между тем, нередкие отказы агента от вознаграждения опровергали личную материальную заинтересованность Мюрата.

Работа с Мюратом налаживалась не просто. После срыва подряд пяти встреч Центр встревожился и дал указание по повышению безопасности дальнейшей связи с агентом. Мюрат тоже был обескуражен и начал принимать свои меры по вызову руководителя на встречу. Посылкой авторекламы в советское посольство на имя Лебедева он дал понять, что ждет его в определенный день. Но Центр запретил вступать в контакт с Мюратом и только разрешил оперативному офицеру выйти в район встречи, понаблюдать за поведением агента. Наблюдение показало, что обстановка нормальная, агент пришел вовремя, но вел себя несколько нервозно. После этого Мюрат бросил в почтовый ящик нашего посольства открытку, в которой открыто написал: «Так продолжаться не может. Четыре раза выходил напрасно. Буду через неделю. Карл».

Центру стало ясно, что срывы встреч происходят из-за путаницы в условиях связи. Агент и его руководитель понимали их каждый по-своему. Вскоре резидентура получила разрешение на встречу с агентом. Встреча состоялась. Мюрат был без документов. Злое лицо выдавало накопившееся в нем возмущение, которое он высказал сразу же после обмена приветствиями. В результате резкого, но корректного обмена мнениями, тем не менее, была признана вина обоих. В дальнейшем подобных срывов не происходило, однако без происшествий не обошлось. Но об этом позднее. Вначале следует рассказать о Мюрате, о том, как состоялся его альянс с советской военной разведкой, о Лебедеве и Ананьине и о том, как было принято решение о работе с ним Любимова.

Словом, обо всем по порядку. Первое, с чего хотелось бы начать, кто же он такой, Мюрат, кроме того что боевой летчик и офицер штаба НАТО? Ответ на этот вопрос волнует нас сегодня, дорогой читатель, так же, как волновал Центр в далеком 1959 году.