Читать книгу - "Волхвы - Всеволод Соловьев"

Все было тихо в доме графа Сомонова. Гости уехали. Огни погасли, все спали. Поздно поднявшаяся, уже на ущербе, луна заливала бледным светом дорожки сада, цветники и статуи. Одинокий запоздавший соловей робко щелкал и замирал в отцветших кустах сирени. Только он один нарушал пропитанную запахом цветов влажную тишину теплой летней ночи…

Однако в двух окнах белого, облитого лунным блеском графского дома из-за спущенных занавесей пробивалась слабая полоска света. Это были окна спальни, устроенной для графа Феникса и прекрасной Лоренцы.

Среди царственно пышной обстановки, в которой видна была вся заботливость хозяина о его таинственных гостях, на широкой золоченой кровати среди кружева подушек и мягких складок затканного розовыми букетами штофного покрывала лежала Лоренца. Она еще не раздевалась и была в том платье, в каком присутствовала на всех чудесах этого таинственного вечера. Только ее длинные, густые волосы распустились и беспорядочно падали вокруг нее, выделяясь черными шелковистыми волнами на светлом фоне кровати.

Она лежала, очевидно, в глубоком изнеможении. Лицо ее было еще бледнее, чем во время вызывания умерших. Но теперь она не спала, глаза ее были широко раскрыты…

Калиостро нервной походкой ходил взад и вперед по мягкому восточному ковру, застилавшему спальню. Наконец он остановился перед женою, склонился к ней и взял ее руку. Эта рука была холодна, как лед.

Молодая женщина затрепетала всем телом.

– Лоренца, – сказал он, – объясни мне, что с тобою? Я не могу прийти в себя… ведь до сих пор никогда не случалось ничего подобного!.. Постарайся сообразить, понять, что случилось с тобою?

Она провела рукою по своему холодному лбу, будто собираясь с мыслями, но рука ее снова бессильно упала, губы едва слышно прошептали:

– Мне так дурно, я так слаба… мне кажется, что я умираю! Я ничего не могу вспомнить и не знаю, о чем ты меня спрашиваешь, Джузеппе… знаю только, что было что-то, но что – не могу вспомнить… Джузеппе, дай мне сил!..

Он положил ей руки на плечи и пристально стал глядеть ей в глаза своими горящими глазами.

– Джузеппе, мне больно! Ты заставляешь страдать меня еще больше, – простонала Лоренца.

Тогда он отвел от нее глаза, но руки его еще продолжали лежать на ее плечах. Затем он медленно приподнял их и положил ей на голову. Потом отошел на шаг и стал, не касаясь ее, проводить руками от ее головы и до самых ног. Он производил эти движения медленно, но безостановочно, минут десять.

Мало-помалу легкая краска выступила на щеках Лоренцы. Она, видимо, оживлялась. Еще минут пять – и она поднялась с кровати. Ее утомления, дурноты, страдальческого выражения лица уже не было. Она снова превратилась в здоровую, крепкую, сиявшую красотою Лоренцу.

– Теперь мне хорошо, Джузеппе, теперь из моей головы вышел этот странный, непонятный туман. Теперь я все поняла… начинаю вспоминать…

– Так скажи же мне, наконец, что это было с тобою?! – воскликнул он.

И она отвечала:

– Сперва все шло, как и всегда; я испытывала те же самые известные тебе ощущения. Потом, как и всегда, на меня напало забытье и что было во время него, – я не знаю. Ты сам должен был хорошо знать, что было. Но вдруг, даже среди этого забытья, какой-то ужасный удар как бы разразился надо мною и потряс меня. О, Джузеппе! Если бы ты знал, как я страдала!.. И в ту же минуту я проснулась. Я была неподвижна, а между тем все чувствовала, все понимала, все слышала – и я поняла, что ты не один…

– Как не один?!

– Так, ты знаешь, что я в таких случаях чувствую твое влияние, твое присутствие около меня, надо мною, чувствую, что ты на меня действуешь, что я в твоей власти. Ведь ты знаешь, что, когда ты на меня действуешь, – у меня нет воли сделать что-либо такое, чего не ты желаешь. У меня нет ни желаний, ни мыслей, меня самой даже нет – я не существую. Я твоя собственность, и ты через меня делаешь все, что хочешь… А тут я почувствовала, что ты не один, что есть на меня какое-то новое, незнакомое мне влияние, а твоего влияния нет. Я уже не тебе подчинялась, не чувствовала тебя, не понимала – мною овладел кто-то другой.