Читать книгу - "Вольная вода. Истории борьбы за свободу на Дону - Амиран Урушадзе"

Отмена крепостного права по Манифесту 19 февраля 1861 года не только сделала крестьянина лично свободным, но и способствовала тому, что в России начал складываться огромный рынок наемного труда. Дело в том, что традиционной для русского крестьянина работы в поле теперь не хватало для нормальной жизни: земельные наделы были мелкими, налоги и выкупные платежи — обременительными. В поисках дополнительного заработка крестьяне пошли в города на промышленные предприятия, росло число земледельцев-отходников. «О росте крестьянского отходничества свидетельствовало ежегодно возраставшее число выданных в волостных правлениях паспортов и краткосрочных отпускных билетов, которое за 1861–1880 годы возросло в 4 раза, достигнув 5 млн», — отметила историк Аида Соловьева. В крестьянской среде порой встречалось внутрисемейное разделение труда: кто-то больше работал на земле, кто-то больше времени проводил на фабрике или заводе.

Массовый исход крестьян в города (пусть даже на временную работу) никак не соответствовал интересам российского правительства. Город превращал крестьянина в плохо оплачиваемого рабочего, который очень скоро мог заразиться протестными настроениями. К тому же в городе бывший крестьянин становился легкой добычей революционеров-агитаторов. По этим причинам крестьяне не получили права на свободный выбор места жительства и рода занятий. Из крестьянской общины можно было выйти только с ее согласия. Фактически это означало, что, освободившись от власти помещика, крестьянин очутился под властью общины. Крестьяне сохраняли связь с землей, однако без дополнительного заработка платить выкуп зачастую было нечем. Крестьянин шел в город, но не уходил из деревни.

Правительство прекрасно понимало опасность кризиса деревни, уже в 1870-х годах активно обсуждались проекты снижения выкупных платежей, а либеральные бюрократы во главе с министром внутренних дел Михаилом Лорис-Меликовым готовили «второе издание Великих реформ». Но убийство Александра II 1 марта 1881 года привело к смене правительственной команды. Подготовка новых преобразований забуксовала.

К этому времени (1880 год) численность рабочего класса в России достигла 7 миллионов 350 тысяч человек, в то время как в 1860 году составляла «всего» 3 миллиона 200 тысяч. Расширение рынка вольнонаемного труда позволило российской экономике в 1880–1890-х годах совершить промышленный скачок — кратно увеличить объемы производства, развить новые центры индустрии (Донбасс, Бакинский нефтеносный район) и связать различные районы страны ритмичным перестуком железных дорог.

Положение рабочих, бытовые условия их повседневной жизни улучшались медленно, часто какие-либо улучшения были лишь слабой надеждой посреди беспросветного существования. Даже опытные рабочие, которые сначала потрудились в учениках, а потом стали мастеровыми, лишь ценой физического истощения сводили концы с концами. Вот как вспоминал о своей работе на Семянниковском заводе Санкт-Петербурга Иван Бабушкин: «Я не жил, а только работал, работал и работал: работал день, работал вечер и ночь… Помню, одно время при экстренной работе пришлось проработать около 60 часов, делая перерывы только для приема пищи. До чего это могло доводить? Достаточно сказать, что, идя иногда с завода на квартиру, я дорогой засыпал и просыпался от удара о фонарный столб. Откроешь глаза и опять идешь, и опять засыпаешь и видишь сон вроде того, что плывешь на лодке по Неве и ударяешься носом в берег, но реальность сейчас же доказывает, что это не настоящий берег реки, а простые перила у мостков». Рабочий с вожделением ждал выходного, но, когда наконец дожидался, почти весь день мертвецки спал.

Вплоть до середины 1880-х годов у рабочего российских фабрик и заводов никаких прав не было. На работу его принимали по словесному или письменному договору чаще всего на год. После заключения сделки у рабочего отнимали паспорт, поэтому уйти с предприятия он не мог и несмотря ни на что должен был отработать весь положенный срок. Заработная плата выдавалась нерегулярно, по усмотрению заводского начальства. Провинности рабочего, такие как прогулы, опоздания, производственные ошибки, штрафовались. За неповиновение мастерам и начальству рабочего могли бить, на некоторых предприятиях в дело шли розги. Мастер вообще считался едва ли не главным врагом рабочего, ведь именно с ним как представителем администрации рабочие контактировали ежедневно. Мастер заставлял их подчиняться своей воле, переделывать работу, наказывал и штрафовал. Любая стачка начиналась с физической нейтрализации мастера.

Было бы большой ошибкой считать, что правительство ничего не предпринимало для совершенствования взаимоотношений рабочих с предпринимателями-капиталистами. Одним из инициаторов создания рабочего законодательства был экономист и российский министр финансов в 1881–1886 годах Николай Бунге, который признавал, что «там, где есть собственность, капитал и соперничество, возможно злоупотребление ими, злоупотребление свободою, угнетение слабого и упразднение ответственности тем, что сильный сам себя от нее до поры до времени освобождает».

В 1882 году в Российской империи появляется фабричная инспекция, которая была призвана следить за соблюдением законов 1882 и 1883 годов (ограничивавших использование детского труда) и правил о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих 1886 года.

Законы исполнялись плохо, хозяева предприятий обычно ссылались на то, что ничего не знали о новом рабочем законодательстве. Фабричные инспекторы по их малому числу не успевали доехать до каждой фабрики, многие из которых располагались в местах непроезжих и довольно глухих. Часто фабричные инспекторы сталкивались и с откровенно враждебным отношением хозяев производств. Показательный пример описан в воспоминаниях одного из первых фабричных инспекторов, российского ученого-экономиста Ивана Янжула. Инспектируя завод минеральных вод и шампанского московского купца Николая Ланина, инспектор Янжул сделал несколько замечаний о несоблюдении предпринимателем норм труда малолетних. Ланин был известен не только как преуспевающий коммерсант, но и как человек либеральных взглядов, издавал популярную газету «Русский курьер», оппозиционную и критическую по отношению к правительству. Но сотрудничать с Янжулом и признавать справедливость его требований Ланин отказался. Вот как об этом вспоминал Янжул: «Указывая на серьезные нарушения законов у него, мною найденные, я еще раз просил его позаботиться о приведении всего в порядок, указывая, что ему стыдно будет, как образованному человеку, если я составлю первый протокол в Москве по нарушению гуманного закона у редактора-издателя гуманной же газеты. Я предлагал ему еще раз оказать снисхождение, если он даст мне положительное обещание в течение месяца исправить все указанные мною дефекты и отступления от закона. Вместо того чтобы согласиться на мое предложение и дать требуемое обещание, Ланин вспылил и самым грубым образом объявил мне, что он никаких обещаний давать не хочет и что я делать могу, что желаю, что он не боится никакого закона и т. д.». Янжулу ничего не оставалось, как составить протокол и передать его мировому судье, который вынес Ланину обвинительный приговор с выплатой штрафа. Затем это же подтвердили и в мировом съезде, и в Сенате. Не в силах оправдаться в суде, Ланин оклеветал Янжула на страницах своей газеты, сообщая читателям, что мог бы избежать всех неприятностей, если бы дал фабричному инспектору взятку, которую тот с него якобы вымогал.