Читать книгу - "Врангель - Борис Соколов"

Из восьми человек было семь трупов. Восьмой был еще жив, но без сознания. К груди своей, ища тепла, он плотно прижимал облезшую, худую собаку.

На станциях и железнодорожных разъездах стояли брошенные противником эшелоны с потухшими паровозами. Сбежавшееся из соседних деревень население растаскивало грузы. Среди всевозможных товаров, мануфактуры, посуды, снарядов, сельскохозяйственных машин, оружия, медикаментов лежали забившиеся в вагоны больные, вперемешку с трупами. В одном из вагонов я видел умирающего, под головой которого подушку заменял труп его товарища. На одном из разъездов нам показали поезд мертвецов. Длинный ряд вагонов санитарного поезда был сплошь наполнен умершими. Во всём поезде не оказалось ни одного живого человека. В одном из вагонов лежали несколько мертвых врачей и сестер. По приказанию генерала Покровского особые отряды производили очистку железнодорожных зданий от больных и трупов. Я наблюдал, как на одной из станций пленные откатывали ручные вагонетки со сложенными, подобно дровам, окоченевшими в разнообразных позах мертвецами. Их тут же за станцией сваливали в песчаные карьеры в общую могилу.

От станицы Каргалинской до Кизляра на протяжении 25 верст железнодорожный путь был забит сплошной лентой брошенных составов. Здесь были оставлены запасы неисчислимой стоимости: оружие, огнеприпасы, громадное количество медикаментов, медицинских инструментов, обувь, одежда, вперемешку с автомобилями, мебелью, галантереей и хрусталем. Охранять всё это было некому, и бесценные запасы расхищались населением окрестных деревень. Один из составов, вероятно, от неосторожности, загорелся. Находившиеся в некоторых вагонах артиллерийские грузы взорвались. Чернел длинный ряд обгорелых вагонов, и на значительном пространстве кругом разбросаны были обезображенные трупы, среди них много женщин и детей».

Общую ужасающую картину, представшую перед Врангелем, усугубил еще один эпизод:

«Освобожденный от красного ига Терек подымался. Станицы, через которые мы проезжали, кишели народом. Скакали спешившие на сбор к станичному правлению казаки. Шли в праздничных нарядах статные, красивые казачки. На околице одной из станиц мы встретили человек пять казачат с винтовками. Автомобиль завяз в грязи, и пока подоспевшие казаки его вытаскивали, я разговорился с казачатами:

— Куда идете, хлопцы?

— Большевиков идем бить, тут много их по камышу попряталось, як их армия бежала. Я вчерась семерых убил, — в сознании совершённого подвига заявил один из хлопцев, казачонок лет двенадцати, в бешмете и огромной мохнатой папахе.

Никогда за все время междоусобной брани передо мной не вставал так ярко весь ужас братоубийственной войны…»

Красные для Петра Николаевича — враги, жалеть их не приходится, труп врага, как известно, хорошо пахнет. А вот мальчик-казачонок — другое дело. Врангеля действительно взволновало нравственное и психическое здоровье детей, чьи отцы сражались на стороне белых, вынужденных наблюдать все ужасы братоубийственной войны и даже участвовать в ней.

Деникин по поводу разгрома красных на Северном Кавказе писал: «…стотысячная армия Северо-Кавказского большевистского фронта перестала существовать. Она оставила в наших руках 50 тысяч пленных, не считая больных и раненых, 150 орудий, 350 пулеметов и огромное количество всякого военного имущества».

Советский военный историк H. E. Какурин характеризовал тогдашнюю стратегическую обстановку следующим образом:

«Общее протяжение фронта, наиболее плотно занятого частями XI армии, равнялось 250 км при общей численности армии в 88 тыс. бойцов.

Командование XI армии предполагало главный удар нанести в обход правого фланга противника в общем направлении на Баталпашинск — Невинномысскую, чтобы отрезать главные силы противника от района Армавир — Ставрополь…

Начавшееся 2 января 1919 г. наступление левым флангом армии дало первоначально чисто местный успех в виде занятия Баталпашинска, но оно скоро приостановилось как по недостатку огнеприпасов, так и под влиянием контратак противника, и XI армия снова отошла в исходное положение…

Неудача наступления еще более ухудшила внутреннее состояние войск XI армии и их общее стратегическое положение.

Расстройство управления выявилось не только в дивизионном масштабе, но пошло глубже; две бригады соседней с юга с 4-й дивизией 3-й стр<елковой> дивизии также отходили самовольно в расходящихся направлениях… что дало противнику возможность развить первоначальный успех своей контратаки в общее поражение XI армии.

На фронт Святой Крест — Георгиевск он направил свой главный удар группой генерала Врангеля в составе 13 тыс. штыков и сабель при 41 орудии, стремясь разрезать надвое XI армию, отбросив часть ее в пески и затем разгромить ее разъединенные крылья. На этом фронте его главные удары направлялись от Благодарного на Св. Крест и через Георгиевск на Государственную и Курскую.

В результате этих ударов остатки 3-й дивизии были отброшены в пустыню, после чего противник обратился против левого крыла армии (2-й и 1-й дивизии), отходившего вдоль Северо-Кавказской железной дороги на Прохладную и Моздок, и дважды окружал его. Хотя этим дивизиям и удалось пробиться из окружения, но в район Яндык — Лагань пришли только остатки их в количестве не свыше 13 тыс. бойцов пехоты и кавалерии».

В конце января 1919 года, возвращаясь с передовых позиций, Врангель заболел сыпным тифом в тяжелой форме. Поднялась температура, сильная головная боль мучила его целыми днями, и он слег. Генерал приехал в Кисловодск совсем больным, доехал с вокзала в автомобиле на отведенную ему двухэтажную дачу и вечером потерял сознание. Был очень сильный жар, приходили кошмары-галлюцинации, мучили сердечные спазмы.

В это время армией временно командовал Юзефович, осуществивший переброску ее основных сил в Донбасс. Он же вызвал телеграммой Ольгу Михайловну, возглавлявшую госпиталь в Екатеринодаре.

Барона лечили хорошие врачи — профессор Ушинский, известный бактериолог профессор Юрьевич. На пятнадцатый день болезни положение стало почти безнадежным. Врангель был без сознания. Однако во время соборования, когда окружающие думали, что уже всё кончено, Петр Николаевич неожиданно пришел в себя, но после причастия опять потерял сознание. Он всё время бредил. Иногда среди бессвязных слов больного можно было различить отдаваемые им приказы. К утру Врангель совсем ослаб.

Это был кризис. Организм справился. Вечером шестнадцатого дня болезни температура стала спадать. Выздоровление заняло больше месяца. Только в начале марта барон начал вставать с постели. Во время болезни Кубанская рада 13 февраля наградила его орденом Спасения Кубани 1-й степени.

Врангель получил сердечное письмо от генерала Деникина. Зная, что Петр Николаевич стеснен в средствах, главнокомандующий приказал генералу Юзефовичу покрыть расходы по лечению из казенных средств, а врачи отказались от гонораров.

Чтобы окончательно восстановить силы после болезни, Врангель по настоянию врачей уехал на отдых в Сочи. Оттуда он по прямому проводу говорил с генералом Юзефовичем и знал о рапорте Деникину, в котором его начальник штаба вновь настаивал на необходимости развить операцию на Царицынском направлении, чтобы выйти на соединение с войсками Колчака, подходившими к Волге.