Читать книгу - "Рудольф Нуреев. Я умру полубогом! - Елена Обоймина"

Фредерик Аштон создал для этой пары балет «Маргарита и Арман» по «Даме с камелиями» Дюма-сына на музыку фортепианной Сонаты си минор Ференца Листа. Уже репетиции Марго и Рудольфа привлекли к себе внимание журналистов. Директор по связям с прессой Королевского балета не без юмора поведал об одной из них своему приятелю:

«СВОДКА С ФРОНТА НУРЕЕВА.

Какой сегодня день — бешенство, истерические драмы!.. Генеральная началась в 10.30, и с первого же выхода мы поняли, что повеселимся… Он омерзительно обращался с Марго, грубо толкал ее, порвал свою сорочку… и бросил ее в оркестровую яму… Он выдал такую демонстрацию плохих манер, что все мы дрожали от страха и старались не попадаться ему на глаза ввиду состояния террора, в котором он пребывал».

Впрочем, погода на репетиции в одночасье изменилась: «Он изобразил подобие улыбки, ему помогли надеть рубашку, и вдруг гроза остановилась… Его стали фотографировать. Марго была бесстрастной, словно ничего не произошло. Он танцевал волшебно… солнце вернулось!».

Премьера «Маргариты и Армана» прошла с триумфом, в королевской ложе аплодировали королева-мать и принцесса Маргарет. «Я могу представить этот балет без Фонтейн, но считаю невозможным вообразить его без Нуреева», — честно написал один из критиков.

«Балет «Маргарита и Арман» по роману «Дама с камелиями» я считал неуклюжим и слишком душещипательным, — писал в своей книге Руди ван Данциг. — Он был от начала до конца сделан под звездный дуэт Марго с Рудольфом, вся хореография держалась на исполнителях заглавных ролей, а остальные танцевали вокруг них, подобно движущимся декорациям. Критики называли «Маргариту и Армана» величественной любовной трагедией, исполняемой самым выдающимся дуэтом XX века, балетом, в котором в полной мере, как ни в каком другом спектакле, проявляется драматический талант обеих звезд…

Буря оваций, дождь цветов и букетов — это был спектакль о любви между публикой и ее кумирами, новая постановка с довольно бесхитростной хореографией»[34].

«Маргарита и Арман», этот на самом деле достаточно слабый балет, стал самым долгожданным событием сезона 1963 года и породил массу слухов и сплетен на тему: а были ли в жизни Рудольф и Марго любовниками? Ведь они редко разлучались, вместе появляясь на торжественных приемах, в танцевальных клубах и ресторанах.

«Между нами возникло странное влечение друг к другу, которое мы так и не сумели объяснить рационально, — признавалась Фонтейн, — и которое в каком-то смысле напоминало глубочайшую привязанность и любовь, если учитывать, что любовь так многообразна в своих проявлениях. В день премьеры «Маргариты и Армана» Рудольф принес мне маленькое деревце белых камелий — оно было призвано символизировать простоту наших взаимоотношений в окружающем нас ужасном мире».

Друзья Марго с уверенностью утверждают: да, эти двое обожали друг друга и были действительно близки. «Она любила его до самозабвения, и все это знали», — говорят они. Только с Рудольфом Марго Фонтейн почувствовала себя полноценной женщиной. Есть и те, кто рассказывает об их ребенке, потерянном в результате выкидыша. Одна из подруг явилась невольной свидетельницей разговора, когда Марго сообщила об этом Рудольфу. Его отчаянию не было предела… Есть еще одна версия: Марго все-таки родила дочь от Рудольфа, но девочка вскоре умерла.

«Когда мы были на сцене, наши тела, наши руки соединялись в танце так гармонично, что, думаю, ничего подобного уже никогда не будет, — говорил Рудольф. — Она была моим лучшим другом, моим конфидентом, человеком, который желал мне только добра».

И танцовщик с благодарностью возвращал своей партнерше всю нежность, на которую был способен, когда они выступали вместе.

Рудольф Нуреев и Марго Фонтейн в балете «Маргарита и Арман»

«Как бы отрицательно я ни относился к исполнению Фонтейн первого акта «Жизели» — она не обладала танцевальной скоростью и гибкостью, необходимыми, чтобы зрители забывали об ее возрасте, и к тому же ее героиня слишком напоминала благонравную светскую леди, — во втором акте звезда их дуэта, по всеобщему признанию феноменального, неожиданно разгоралась, — рассказывал Руди ван Данциг. — Работая в паре, Рудольф, казалось, забывал о себе самом, он растворялся в движениях Фонтейн и настолько внимательно следил за каждым нюансом ее танца, что уже одно его желание служить ей заставляло сердца зрителей замирать»[35].

«…Когда они вдвоем на сцене смотрят друг на друга, улыбаются друг другу, плачут, прощают или глядят в лицо смерти, все прочее бледнеет, и кажется, будто во всем мире осталось лишь два человека, — писал в «Нью-Йорк Геральд Трибьюн» Уолтер Терри. — Вчера вечером зрители встали и визжали — именно визжали — полчаса. Перед ними явилось величие, и они это знали».

Остается добавить, что к тому времени Марго вряд ли была счастлива в семейной жизни: ее смуглокожий Тито, как она называла мужа, элегантный и очень общительный человек, не чуждался связей на стороне. Ходили упорные слухи о том, что развод между супругами не за горами. Сам Бог послал Марго в утешение этого юношу, чьей стихией являлся танец!

Одно не вызывает сомнения: отныне отношения с другими людьми Фонтейн строила, принимая во внимание мнение Рудольфа. И если речь заходила о сохранении хороших отношений, то из всех окружающих Марго выбирала именно его.

— Дорогой Ролан, — предупреждала балерина хореографа Ролана Пети, — если вы не сладите с этим прелестным мужиком, в Лондоне вам делать нечего…

«Это был роман двух артистов, и проходил он на глазах у публики, — подтверждал английский критик Клемент Крисп. — Романтика, заключенная во всем этом, берет свое начало в характерах героев. Женщина старше, мужчина моложе. Светская дама и провинциальный мальчик».

Но роман проходил на глазах не только у публики: коллеги звездной пары замечали, как Фонтейн старается не выпускать Рудольфа из виду, как она наводит порядок и чистоту в его гримерке. Привязанность к молодому партнеру изменила ее саму к лучшему, повлияла на ее танец.

«Партнерство с Руди возродило ее, — признавала балерина Надя Нерина. — Впервые она танцевала поистине женственно, все ее движения приобрели чувственную силу. В ней раскрылась женская душа. Без сомнения, она была в него влюблена, и это придало ее танцу теплоту и мягкость».

Ролан Пети писал в своей книге: «По тому, как они обменивались взглядами, и по их исполненному почтительности отношению друг к другу можно заключить, что третьим актером на сцене, подобно Духу Святому, между ними двумя была Любовь»[36].