Читать книгу - "Три льва - Михаил Голденков"

— Рюсские? — оскалился главарь, спрашивая по-русски и вынимая из-за широкого белого пояса, многократно обмотанного вокруг талии, пистолет. — Вижу, рюсские! Ох уж эти рюсские! Бежать из галера? Ха-ха-ха! Прошу теперь на моя галера! Ха-ха-ха!

Его смуглая команда вновь дружно и дико заржала.

— Ну вот, приплыли, — разочарованно процедил Самойло, — теперь нас султан не в бочку дерьма посадит, а на крюки со стены скинет. Жуткая смерть, должен вам сказать, спадары мои любые. Знал я одного казака, так его…

Кмитич и его команда попали на большую изящную галеру султанского капитана Апты-паши, известного своей жестокостью и непослушанием даже султану. Вот и сейчас: вопреки договоренности султана не брать в плен греков, Апты-паша все равно напал на греческое судно, часть экипажа перебил, часть греков скрылись вплавь, а троих ему удалось захватить. Один раненый был, правда, совсем плох, и его выбросили за борт. Без всякого сожаления.

Апты-паша вовсе не спешил в Стамбул, как того боялись беглецы во главе с Кмитичем. Пленников заковали и посадили на весла галеры, где уже сидело более двухсот тридцати человек невольников. По их заросшим лицам и белокурым, рыжеватым, льняным и черным волосам Кмитич сразу определил, что это европейцы, скорее всего русины и казаки, посполитые пленники османских войск, содержащиеся в плену, как было видно по отросшим до плеч волосам, более года. Все крепкие мужчины средних лет, видимо, специально отобранные для работы на галерах.

Палуба галеры имела форму свода, и под ней в трюме размещались провизия, вода и прочее снабжение. Выше палубы по середине корпуса с носа до кормы шел помост. По сторонам этого помоста-палубы с каждого борта располагались скамейки, иначе банки, до полушага шириной. На каждом весле сидело по три гребца, упирающихся ногами в деревянный брус. Валки весел были наполнены свинцом для уравновешивания, а их длина доходила до пятнадцати шагов, из которых большая часть выступала за борт.

Рядом с Кмитичем справа сидел мускулистый поджарый человек примерно одних с Кмитичем лет или немного младше. Его голубые глаза светились на загорелом лице, пшеничные волосы сосульками ниспадали ниже плеч, а правильные черты лица говорили, что, если бы этого человека побрить да помыть, он бы вполне мог блеснуть при княжеском дворе светским красавцем.

— Разрешите представиться: Александр Семенович, морской капитан линейного корабля первого ранга «Цмок», — произнес он, как только два турка (хотя турками их можно было назвать вполне условно), приковавших Кмитича кандалами, удалились, — нас тут двое с борта «Цмока». Еще есть мичман Попович.

— Пан Самуэль Кмитич, — кивнул ему полковник, — оршанский староста и полковник, инженер артиллерии.

— Ого! Приятно встретить земляка так неожиданно, — усмехнулся белыми ровными зубами Семенович.

— Моего учителя по артиллерии тоже фамилия была Семенович, — ответил Кмитич, — не родня ли вы Казимиру Семеновичу?

— Казимиру Семеновичу? Славутому инженеру? К сожалению, нет. Хотя счел бы за честь, если бы выяснилось, что мы близкие родственники, — отвечал капитан.

— Давно в плену, пан полковник? — спросил Семенович.

— С конца августа.

— О, еще, значит, совсем свежий! Как там, на войне?

— Плохо. Уступили туркам все Подолье. Я сам в Каменце в плен угодил. Взорвался пороховой арсенал, и меня контузило.

— Значит, Каменец тоже сдали?

— Так.

— Ничего не выходит на этой войне, — процедил капитан, — но мы тут тоже взрыв собираемся устроить…

— Это как? — вопросительно посмотрел Кмитич на капитана.

— Собираемся устроить бунт и захватить галеру.

— Правда? — Кмитич с еще большим удивлением уставился на Семеновича, — и как же это сделать?

— У нас есть свой человек в команде. Даже два. Испанец Сильвестр и литвин Микула, тот, что Попович с моего «Цмока». Они должны нам принести порох, чтобы взорвать галеру.

— Даже так? А как все остальные, не против?

— Конечно, нет. Кому нравится такая рабская жизнь?

— Это верно, — кивнул Кмитич. Ему и самому казалось, что он спит и все это видит во сне. Галера… Рабство… Раньше об этом Кмитич лишь читал в романах, и вот словно сам попал в сказочную историю об античных приключениях аргонавтов или римских легионеров, попал в сказку, но сказку отнюдь не добрую…

— Кто в команде? — спросил Кмитич. — Кажется, наши?

— Да почти все наши. Человек более двухсот. Есть также московиты, итальянцы, греки, болгары, армяне и поляк. Но в общем, все сплошь донцы, подольские русины да пять литвинов. С вами — шесть.

— Семь. Есть еще Янка, что проспал турок на посту.

Также Семенович рассказал, что Апты-паша специально набрал команду из людей разных народностей, чтобы не бунтовали против его явной жадности и не совсем чтобы хорошего обхождения с невольниками-гребцами.

— Только вот не разобрал, тупой турок, — усмехался Семенович, — что русины, донцы, запорожцы, казаки, литвины и даже татарские московиты — это все почти один народ, понимающий русский язык. Он полагал, что все мы — это северные варвары из различных культур и религий, а тут почти вся команда оказалась по сути славянская! Откуда, кстати, бежите?

— Из самого Стамбула. От султана. Все, кроме меня, смертники.

Семенович понятливо кивнул.

— А кто у вас главный? — спросил Кмитич.

— Так я и главный, — улыбнулся Семенович, — вот только у донцов свой атаман имеется. Вон тот, с черной бородой… Черкас зовут.

— Понятно. А вы, пан Александр, значит, моряк? — спросил Кмитич.

— Так, пан Самуэль.

— Приятно слышать, что у нас еще есть флот, — невесело усмехнулся Кмитич, налегая на весло, — значит, живет дело капитана Еванова-Лапусина?

— Да какой там флот! Кажется, нашему королю плевать на флот! Я на верфях в Гданьске ни одного поляка не видел. Все экипажи из литвинов и летгаллов да немцев, а строят корабли одни лишь датчане, шведы и голландцы. Только гроши, слава Богу, польские. Но вот, отвоевался и я… прижали моего «Цмока» турецкие корабли. Бились до последнего. Потопили два османских корабля, но и самих захватили… Апты-паша нам удобен тем, что сам он на ножах с султаном. Сейчас мы направляемся в Азаку. Дисциплина, к счастью, тут не железная. Разрешают ходить и курить. Тут два донца с русинами как-то задрались. Так даже не разнимали, шельмы. Поржали да разошлись…

Разговор прервал здоровенный смуглый детина с волосатой грудью и волосами, растущими даже на плечах. Он, медленно переваливаясь с боку на бок, шел между рядов невольников, хлестая гребцов плетью направо и налево. Кмитич даже присвистнул, глядя на его руки, огромные клешни, и грудную клетку, словно сдвинутые две вместе пивные бочки. Гигант шел с абсолютно тупым выражением лица и хлестал людей с равнодушием коровы, отмахивающейся от мух. Его маленькие глазки под нависшими бровями не выражали ровным счетом ничего. Этот смуглый великан огрел плетью по спине и новичка Кмитича. Оршанец вскрикнул, из глаз посыпались искры. Удар пришелся и по Семеновичу, но капитан, как, впрочем, и остальные, похоже, уже свыкся с этим, он всего лишь слегка нахмурил брови.