Читать книгу - "Закат Америки. Уже скоро - Чарльз Капхен"

Оптимисты могут счесть данный сценарий далеким от реальности. Они утверждают, что мы многое знаем о мировой экономике и создали достаточно защитных барьеров, чтобы предотвратить повторение 1930-х годов — периода, когда Америка в последний раз выступила в роли эпицентра мирового экономического катаклизма. Финансовые рынки сегодня определенно регулируются лучше, чем когда-либо ранее. Закон об инвестиционных компаниях 1940 года делает нынешние фонды взаимного страхования более безопасными, чем инвестиционные тресты 1920-х годов. «Выключатели» и «автоматические блокираторы», срабатывающие в особенно неблагоприятные моменты, сильно ограничивают колебаний рынка. Федеральная резервная система и Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) приняли известные, пускай несовершенные, меры, чтобы ограничить кредитную покупку акций.[138]

Хотя эти нововведения несколько исправили ситуацию, они вряд ли предохранят рынок как от спекулятивных игр, так и от непредвиденных провалов, способных привести к неблагоприятному повороту событий. Во время «горячих» дней на рынке даже глава Федеральной резервной системы Гринспен и министр финансов Рабин признавали, что опасаются взлета цен на акции до слишком высоких уровней. В декабре 1996 года Гринспен осторожно интересовался: «Откуда нам знать, когда иррациональное изобилие начнет порождать неправомерно завышенную стоимость, которая затем окажется заложником неожиданного и длительного спада, как это случилось в Японии в последнее десятилетие?»[139]Рабин в бытность министром финансов вел себя сдержанно, однако после ухода с поста не преминул озвучить свои тревоги. «Наш фондовый рынок, быть может, и вправду недооценен, — сообщил Рабин Чарли Роузу в интервью в июне 2000 года, — но с традиционной точки зрения он выглядит вполне успешно». Рабин также добавил, что сила американского рынка может оказаться продуктом «комбинации излишков, поддерживающих друг друга» и что «реальные серьезные риски недооцениваются большинством тех, кто принимает финансовые решения».[140]Правила SEC и «блокираторы» биржевых операций могут смягчить волатильность рынка и компенсировать наиболее откровенные спекуляции. Но они не способны «приручить» рынок, который утратил бдительность и перестал поддерживать цены на акции на уровне реальной стоимости.

Электронная революция и произошедшее в ее результате ускорение движения и увеличение объемов финансовых потоков также затруднили управление рынком. Интернет и «новая экономика», безусловно, вносят свой вклад в глобализацию и в развитие взаимозависимости, ею порождаемой. Но инновационный характер глобализации приводит к тому, что самые лучшие экономические модели и техники управления успевают устареть ко времени своего внедрения. Компанию LTCM в конце концов возглавляли два известных экономиста, Роберт Мертон и Майрон Скоулз, оба лауреаты Нобелевской премии; они использовали в менеджменте самые передовые технологии. В итоге получилось, что лучшие умы страны создали модель, которая привела их компанию на край гибели.

Экономисты и политики в равной степени растеряны. Нет согласия по вопросу о причинах финансового кризиса в Восточной Азии. Некоторые аналитики утверждают, что суть проблемы заключалась в экономической неуправляемости региона, прежде всего в курсах валют. Другие полагают, что начало падению положили биржевые спекуляции и прочие «пагубные влияния». Нет согласия и относительно того, смягчило ли кризис вмешательство МВФ, или оно только усугубило ситуацию. Некоторые считают, что ограничительная кредитно-денежная и бюджетно-налоговая политика стабилизировали положение, другие высказывают мнение, что действия МВФ усугубили кризис.[141]Разноречивы аналитики и в оценках того, почему российские экономические реформы завершились затяжным падением экономики. Одни экономисты полагают, что Россия двигалась по пути приватизации и либерализации слишком быстро, другие оспаривают это утверждение и заявляют, что Россия двигалась недостаточно быстро. Столь значительное расхождение во мнениях, как ни странно, является нормой, а не исключением.

Учитывая упомянутые разногласия по ключевым вопросам экономической политики, вряд ли стоит удивляться тому, что Соединенные Штаты и их основные партнеры лишь в малой степени реформировали мировую финансовую систему. Политики, экономисты и инвестиционные сообщества согласны в том, что мировая экономика крайне уязвима и представляет собой потенциальный проводник нестабильности. Но никто не знает, что с этим делать. Гринспен был, как всегда, откровенен, высказывая свои опасения по поводу слабости существующей финансовой системы. В июле 2000 года он посетовал, что «ускоряющаяся экспансия мировых финансов, как оказалось, требует новейших форм и методов финансового посредничества», поэтому встает «вопрос о внутренней стабильности этой новой системы». Призывая к созданию новых финансовых механизмов для предотвращения нестабильности в будущем, Гринспен подчеркнул необходимость «создания гибких институтов, способных приспосабливаться к непредвиденным кризисным обстоятельствам, а не финансовых „линий Мажино“, которые мешают увидеть сходство текущих кризисов с предыдущими и проанализировать различия».[142]Но ничего конкретного он не предложил.

Министры финансов и ведущие банкиры всего мира собрались в Праге осенью 2000 года, дабы определить стратегию антикризисной деятельности. После нескольких дней дискуссий, затягивавшихся допоздна, они вернулись домой с пустыми руками. Кто-то из американских официальных лиц признал: «Вероятно, лучшее, чего мы пока добились, — это модернизировали водопровод». Что касается успехов форума в выработке антикризисной стратегии, то, как прокомментировал профессор из Беркли Барри Эйченгрин, «им не поставить и проходного балла».[143]Профессор из Принстона Роберт Гилпин, один из ведущих американских экспертов страны по международной экономике, согласен с этим мнением: «Усилия по разработке эффективных правил управления международными потоками капитала и финансовыми операциями пока не принесли результата».[144]