Читать книгу - "За ценой не постоим! - Иван Кошкин"

— Тогда слушай. И запоминай. — Петров глубоко затянулся в последний раз и потушил окурок о ствол. — Отсюда и до Скирманово больше ничего нет.

— Чего «ничего»? — не понял пехотинец.

— Войск наших нет, — объяснил Петров. — Я тебе этого говорить не должен, но хочу, чтобы ты знал. Я вас тут не просто так задержал, видишь ли.

— Как нет? — севшим голосом спросил Щелкин.

— Так, — ответил танкист, — бойцам своим не говори, не надо.

Щелкин медленно кивнул, и Петров понял, что этот мальчишка командир ему нравится. Младший лейтенант был чем-то похож на Осокина — такой же серьезный, с характером, только в отличие от водителя он, похоже, умел вести за собой людей.

— Танки немецкие в Волоколамске были?

— Были, — кивнул юноша.

— Сколько?

— Ну, вы вопросы задаете. — Щелкин потер подбородок, на котором выступила совсем редкая мальчишеская щетина. — Много. У страха, конечно, глаза велики… Вечером мы в сарае возле станции лежали, темноты дожидались, мимо нас пошла колонна в город. Я насчитал двенадцать, может, еще были.

— Во радость нам — так еще на орден настреляю, — невесело заметил Петров.

— А уже есть? — В голосе младшего лейтенанта было совершенно детское восхищение.

— Аж два, второй, правда, пока не вручили, — ответил танкист.

— А какие? — Теперь юный командир смотрел на Петрова с глубоким уважением.

— Красной Звезды, — рассеянно сказал комвзвода. — Слушай, переставь-ка ты свой «максим» правее, за танк Луппова, будешь их в бок резать. По-хорошему, конечно бы, вас надо вперед выдвинуть, но там голое поле.

Младший лейтенант выставил вперед большой палец, прикидывая расстояние.

— Далековато, только зря патроны жечь будем.

— Нормально, — ответил танкист. — Ваша задача — в рощу их не пустить. Откроете огонь, когда они к опушке подойдут, до того — сидите тихо.

Щелкин глубоко вздохнул и снял шапку. Утерев рукавом ватника внезапно вспотевший лоб, он повернулся к Петрову:

— Слушайте, а можно закурить?

— Ты ж не куришь, как я понял? — удивился старший лейтенант, но все-таки полез за кисетом.

— Не курил, — подтвердил пехотинец. — Просто если так дальше пойдет — и не попробую.

Натрусив на кусок газеты щепоть махорки, юноша попытался скрутить папиросу и чуть все не рассыпал.

— Дай-ка сюда, — нетерпеливо сказал Петров.

Ловко свернув самокрутку, он заклеил ее языком и отдал младшему лейтенанту.

— На.

Щелкин сосредоточенно взял папиросу, несколько секунд смотрел на нее, потом крякнул:

— А огоньку дайте? Пожалуйста…

Петров, которого все это начало забавлять, вытащил коробок спичек и зажег одну, прикрывая ладонями. Щелкин, видно, подражая своим бойцам, наклонился к огню, с папиросой в зубах, и с силой втянул воздух…

— И что еще ты не пробовал, родной? — спросил танкист, забирая у кашляющего юноши самокрутку. — Придется вместо тебя смолить.

Он смотрел на пустое шоссе, убегающее через поле за холмы, из-за дальнего леса поднимались столбы дыма — похоже, штурмовики, прошедшие рано утром над его танками, что-то подожгли.

— Ффу-у-у, и что за удовольствие, — отдышался Щелкин. — Товарищ старший лейтенант, ну, может, я двоих отправлю — они его донесут…

— Куда донесут? — еле сдерживая раздражение, повернулся к пехотинцу Петров. — Вы и без того сутки тут плутали. Мне им что, сказать: «Штаб бригады — там»? А нарвутся на немцев? Все, это приказ.

Щелкин готов был возразить, но последние слова старшего лейтенанта привели его в чувство. Он поглядел на дорогу, на укрытые среди деревьев «тридцатьчетверки», на своих бойцов, которых уже растолкали пулеметчики. Наверное, он прикидывал, на сколько смогут задержать наступающих немцев три танка и одиннадцать красноармейцев.

— Есть, — ответил он наконец.

— Пойдем, — приказал комвзвода.

Оба командира подошли к машине Петрова, и старший лейтенант негромко позвал:

— Вася… Осокин!

Люк механика, прикрытый по краям брезентом, поднялся, и из темноты выглянуло серьезное лицо мехвода.

— Есть!

— Вася, дай мой ватник.

Если водитель и удивился такой просьбе, виду он не подал. Осокин скрылся в танке, и через некоторое время из люка высунулась ватная куртка — перемазанная грязью и маслом. Петров расстегнул ремень, снял портупею и скинул полушубок:

— На, держи.

Щелкин неуверенно принял новенький полушубок.

— Осокин, брезент!

Водитель вздохнул и снова начал копаться в танке, послышался возмущенный возглас Безуглого, и механик подал командиру третий кусок брезента, который он раздобыл неведомо где вдобавок к двум штатным.

— И это, — старший лейтенант бросил брезент на руки Щелкину, — укутайте его, укройте, ночью положите к костру, но пока обстановка не прояснится, эвакуировать его не сможем.

— Есть.

Старший лейтенант быстро надел ватник. Тяжелая куртка, остывшая в танке, холодила тело через гимнастерку, но если натянуть поверх нее шинель — будет почти тепло. Нельзя сказать, чтобы в последние два дня сильно морозило, но если сидеть неподвижно в башне, тепло уходит. Петров подумал, каково пехоте в окопах, и вздрогнул.

— Слушай, младший лейтенант, а ты сам откуда будешь? — спросил комвзвода, застегивая пуговицы.

— Из Алма-Аты, — ответил через плечо Щелкин. — А вы?

— Давай на «ты», — сказал Петров, натягивая рукавицы. — Меня Иваном зовут. Потому что из Иваново.

— А я — Виталий, — кивнул командир пехотинцев и зашагал к своим окопам.

Петров залез в танк. В машине было холодно, но хотя бы не дуло.

— Полушубок раненому отдал? — спросил снизу радист.

— Да, — коротко ответил старший лейтенант.

— Я так и думал. Шинель на ватник надень — теплее будет.

— Вот без тебя бы не догадался.

Минут тридцать сидели молча, потом Безуглый, которому, похоже, тишина стала невмоготу, сказал:

— Как под Орлом прямо.

Это ожидание и впрямь было похоже на то, трехнедельной давности, — шоссе, засада, томительно тянущиеся часы. Но теперь на позиции были только три «тридцатьчетверки», а всей пехоты — десять человек.

— Да… Почти.

Безуглый понял, что командир к разговору не расположен, и умолк. Петров медленно поворачивал перископ, осматривая поле и шоссе. На дальнем гребне показалась черная точка, и старший лейтенант почувствовал, что по спине ползет знакомый холодок. Точка скатилась вниз, за ней показалась вторая.