Читать книгу - "Екатерина Великая. Владычица Тавриды - София Волгина"

своей государыни, украдкой бросая взгляды на хмурого Потемкина.

– Ну, что справишься с экзекуцией? – спросила его Екатерина.

Палач, не мешкая, закивал головою:

– Не сумлевайтесь, матушка-государыня. Мой отец учинял экзекуции, он показывал, как работать с топором. Сам я два раза уже снимал головы с плеч.

– Как-никак дело будешь иметь с государственным преступником. Аль жалеешь его?

Экзекутор слегка смутился, но видя доброжелательность царицы, смело ответил:

– Как не пожалеть, государыня, ить он – Божий человек.

– Аль по-твоему, не злодей он? – грозно спросил граф Потемкин.

Палач молчал, метнув на него испуганный взгляд.

Екатерина мягко успокоила палача:

– Не бойся его, это он так, для острастки. На самом деле, я желаю просить тебя выполнить мой приказ, о котором будем знать ты, граф и я.

Императрица помедлила, строго посмотрела в округлившиеся преданные глаза доброго молодца.

– Не будет четвертования, ты должен отсечь сразу голову. Представь сие перед людьми, как нечаянный случай ли, небрежность ли, еще что придумаешь. Токмо, чтоб все произошло в одно мгновение. Ты понял меня?

Весь подобравшись, тот ответил громко и внятно:

– Все понял, государыня-матушка, сделаю, как вы пожелали: сразу отсеку голову.

Отпустив палача, Екатерина зябко повела плечами. Подошла к молчавшему фавориту.

– Пойдем скорей отсюда, Гришенька. Как бы мне не заболеть в этом сыром заведении. Что-то меня знобит.

Григорий быстро накинул на нее соболиную шубу с капюшоном. Крикнул подавать экипаж. Через минуту они уже мчались к Пречистенскому дворцу.

Смертельно уставшая императрица, валилась с ног и еле дошла до своей постели. Очень тяжелым оказался сей генварский день.

Записки императрицы:

Казнь Е. Пугачева будет иметь место в Москве 10-го генваря 1775 года.

На следующий год Академия наук отпразднует свое пятидесятилетие, на ее выставке механик, Иван Кулибин, выставит модель одно – арочного моста.

* * *

В наступившем новом году, как всегда, даже в Москве, Екатерина получила свой очередной золоченый поднос с экзотическими фруктами от неизвестного почитателя, что крайне удивило ревнивого графа Потемкина. Насупившийся Григорий Александрович не поверил, что все прошедшие годы, императрица, доподлинно, так и не тщилась выяснить, кто ж есть сей благодетельный человек, ее поклонник, желавший остаться инкогнито. Он пообещал провести собственное расследование и в оном любопытном деле не погнушаться даже помощью Якова Шешковского. В Первопрестольной с особой пышностью отпраздновали Новый Год. Москва была счастлива присутствию в городе самой императрицы. Екатерина же ни на минуту не забывала о грядущих событиях, связанных с казнью Пугачева.

Степан Иванович Шешковский провел обширное, но еще не полное расследование по делу предводителя разбойников – Пугачева и его сподвижников. На малом Совете, он докладывал, что злодей управлял людской силой примерно в двадцать-двадцать пять тысяч человек, среди его сподвижников были приближенные Пугачева, прозванные по фамилиям влиятельных мужей России, таких как граф Чернышев, граф Орлов. Женившись на молодой крестьянке Устиновой, он окружил ее фрейлинами, как было принято у государыни. Загублено же народу с двух сторон, по приблизительным пока, подсчетам около… пятидесяти тысяч. Доложил Степан Иванович о бесчисленном количестве разоренных помещичьих усадьбах, сожженных домах мещан. Убыток государству пока не поддается подсчету. По крайней мере, разрушено половина металлургических заводов из ста тридцати, не говоря о людских потерях. Город Казань разорен и представляет собой пепелище, около двадцати пяти тысяч людей живут под открытым небом…

Екатерина слушала доклад, сидя за столом. Хмурый Потемкин сидел в кресле у окна.

С каждым новым словом о потерях, разорениях, казнях, и без того бледная с утра Екатерина все более приобретала больной вид. Сжимая виски, едва выслушав доклад, она удалилась к себе в спальню, приказав не беспокоить ее в ближайшие часы. Поздно вечером она послала за Потемкиным. Приняла его, лежа в постели. Как всегда, при всякой встрече, несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, как бы проникая внутрь помыслов каждого из них, проверяя глубину взаимопонимания. Поцеловав руки своей матушки-голубушки, Потемкин сел в золоченое кресло подле нее.

– Гришенька, – говорила она слабым голосом, – как все оное могло случиться в нашем государстве? Неужто у нас так плохо живется крестьянству, что толико народу пошло за сим человеком. Ведь он донской казак, прошел две войны… Что его заставило пойти на такое злодейство?

– Матушка, успокойся ты. Человеку захотелось новой жизни, приключений, власти, богатства. Злодей и есть злодей. Мало ли их среди людей? Не токмо наших. И в других государствах их полно.

– Злодей говоришь…

– А разве нет? Чего он хотел? Изменить жизнь крестьянскую? А что ж тогда, так называемый революцьонер, новую жену свою окружил девицами – фрейлинами? Себя назвал ожившим Петром, мужем твоим. Злодей, кат, вор и враль! Хотел изничтожить дворянство и саму государыню, чтоб самому царствовать! Для оной цели не погнушался направить брата против брата. А чернь и есть чернь, ей токмо свисни, токмо дай волю! Вот и пошли за душегубом. Погубил толико народа. Это ли не злодейство?

Гнев фаворита распалялся. Сев в постели Екатерина прервала его:

– Гришенька, хватит об том! Подойди, лучше обними меня, пожалей свою глупую, не умеющую править своим народом, государыню.

Она откинулась на высокие подушки, прикрыла глаза.

Потемкин не умел сразу переключаться, ей пришлось подождать, как ей показалось, еще минут пять, пока он выговорится.

* * *

Как не трясли Шешковский, Архаров и Потемкин Пугачева, тот так и не признал, что к восстанию могли быть причастны иностранные государства или кто-либо из заговорщиков-дворян, хотя Потемкин точно ведал, что здесь была приложена французская рука. По крайне мере, умелый и необычайно проницательный следователь, Николай Петрович Архаров, московский обер-полицмейстер, упражнявшийся в розыске по делу о Пугачевском бунте, был в оном совершенно уверен. Вместе с Пугачёвым в Москву, для проведения генерального следствия, были доставлены все оставшиеся в живых, пленённые участники восстания, и все лица, упомянутые Пугачёвым на предыдущих допросах. Следствие велось особой следственной комиссией Тайной экспедиции Сената, главными в составе коей были – московский губернатор генерал-аншеф князь Михаил Никитич Волконский, обер-секретарь Тайной экспедиции Степан Иванович Шешковский, генерал-майор Павел Сергеевич Потёмкин, коий, приехав из Синбирска нашел Пугачева похудевшим и гораздо слабее, против того, каков он был до приезда в Москву. Узнав его сообщение касательно здоровья Пугачева, императрица весьма обеспокоилась и передала послание следователям: «Весьма неприятно бы было Ея Величеству, ежели кто из важных преступников, а паче злодей Пугачёв, от какого изнурения умер и избегнул тем заслуженного по злым своим делам наказания».

По окончании следствия манифестом Екатерины Второй от 19-го декабря был определён состав суда. Судьями были назначены