Читать книгу - "Гражданская война в США. 1861-1865 - Кирилл Маль"

Да и сама местность препятствовала наступательным боевым действиям. Это был глухой малозаселенный уголок Теннесси, покрытый непролазными густыми зарослями, которые лишь кое-где уступали место небольшим полям, засаженным хлопком и табаком. Строений здесь и вовсе было немного. Самое заметное из них — бревенчатая, кое-как побеленная протестантская церковь Шайло — стояла у западной оконечности федерального лагеря. Она была воздвигнута [183] немецкими колонистами в честь Князя Мира (мира — в смысле отсутствия войны) и названа так по имени места, где находился священный храм, в котором Самуил услышал голос Всевышнего и увидел божественное видение. Окрестности этой церкви представляли собой плоскую равнину, усеянную небольшими холмами, которые могли бы стать узлами обороны, и перерезанную глубокими оврагами, представлявшими из себя дополнительные препятствия для атакующих войск.

Иными словами, федеральная армия могла чувствовать себя в своем лагере достаточно уверенно. «Это великолепная равнина, как бы созданная для разбивки лагеря и строевого учения, и в то же время пункт чрезвычайно сильный в военном отношении… Местность, легко обороняемая небольшой воинской частью», — докладывал в своем рапорте генерал Уильям Шерман.

Однако для того, чтобы эта позиция действительно стала сильной, ей, по свидетельству того же Шермана, не хватало Одного маленького штриха — полевых укреплений, которые прикрывали бы подступы с фронта. Но этот маленький штрих так и не был сделан. Грант не позаботился не только о том, чтобы возвести редуты или вырыть траншеи, но даже и о том, чтобы образовать засеки — самые примитивные из фортификационных сооружений. Сам он объяснял эту беспечность необходимостью обучения молодых солдат, но, конечно, лукавил.

Правда, его армия действительно состояла из неопытных новобранцев, мало отличавшихся от тех, которых повел в бой генерал Мак-Дауэл. В большинстве своем они не были обучены маневрам даже в составе роты и не умели обращаться со своими винтовками, которые многие из них получили лишь по дороге в Питтсбург-Лендинг. Однако этих зеленых рекрутов никто и не думал обучать.

Как писал участник сражения полковник федеральной армии Уилз Де Хасс, «фактически люди устали от безделья и переедания. Несколько часов активных упражнений с топором и лопатой только пошли бы на пользу их здоровью и могли бы уберечь лагерь и множество человеческих жизней от уничтожения». [184]

Но незащищенность лагеря с фронта была лишь частью проблемы. Само расположение армии, беспорядочное и бессистемное, делало ее легкой добычей для противника. Из шести дивизий Гранта впереди в импровизированной линии стояли наименее опытные — дивизия Шермана на правом фланге и дивизия Прентиса на левом. Вдобавок ко всему дивизия Шермана была разбросана. Бригада Смита почему-то занимала крайнюю левую оконечность первой линии (т. е. левее Прентиса), в то время как остальные три бригады стояли справа от церкви Шайло до Оул-Крика.

«Ветеранская» дивизия Мак-Клернанда (она уже успела поучаствовать в одном бою у форта Донелсон) стояла чуть позади и правее Шермана. Однако левый фланг Мак-Клернанда не доставал до правого фланга Прентиса, и в линии зияла довольно значительная брешь — открытые ворота для атакующего неприятеля. Грант, конечно, знал о ее существовании, но не хотел закрывать этот коридор, по которому, как он полагал, должны были пройти части Огайской армии для соединения с его частями.

Вторую линию обороны, если ее можно так называть, составляли дивизии Херлбута и В. Уоллеса, стоявшие биваком примерно в миле от пристани. Дивизии же Лью Уоллеса вообще не было на месте. Грант отослал ее несколькими милями ниже по течению на прикрытие другой пароходной пристани — Крампс-Лендинг, против которой, как он считал, неприятель мог совершить вылазку.

Самого Гранта тоже не было в лагере у Шайло. Его главная квартира находилась в девяти милях от Питтсбург-Лендинга в Саванне, где он залечивал свою ногу, поврежденную недавним падением с лошади, и поджидал армию Бьюэлла, которая должна была подойти именно к этому месту. Ее передовая дивизия под командованием Нельсона была уже неподалеку, но Грант был настолько уверен в безопасности армии, что в своем письме 4 апреля, за два дня до битвы, советовал Нельсону не торопиться.

Понтоны, которые должны были доставить дивизию последнего в Питтсбург-Лендинг, планировалось приготовить лишь к 8-му числу, а значит, и торопиться не стоило. К счастью для Теннессийской армии, Нельсон не послушал этого [185] совета и уже 5 апреля прибыл в Саванну, чем впоследствии спас Гранта от разгрома.

Беспечность командующего невольно передалась и его армии. Ни опытный Шерман, уже побывавший в огне Бул-ранского сражения, ни другие дивизионные командиры не думали о возможной атаке на свои позиции. Их части стояли на берегу Теннесси на вражеской территории так, словно это был учебный лагерь где-нибудь в Мэне или Мериленде. «Мы обнаружили армию у Шайло безразличной к опасности и в наихудшем состоянии для обороны, — писал полковник Де Хасс. — Дивизии были разбросаны на обширном пространстве с большими интервалами и с опасной брешью в одном пункте. Не было даже видимости укреплений, и вся боевая линия находилась в самом открытом для нападения положении. Одно или два отделения батарей были на удаленных пунктах; не было ни разведчиков, ни кавалерийских пикетов, и в миле от лагеря расположились лишь легкие пехотные пикеты».

Но напрасно северяне относились к своему противнику столь легкомысленно. Конфедераты, которых Грант, объединившись с Бьюэллом, намеревался разбить, не были деморализованы. Их армия, стоявшая у Коринфа в 20 милях от Питтсбург-Лендинга, пока что не знала ни горечи поражений, ни радости побед. Она попросту вообще не участвовала в боевых действиях и в отношении зелености и необученности превосходила не только своих коллег на востоке, но и своих оппонентов, собранных теперь у Шайло.

В конфедеративной Миссисипской армии были артиллеристы, не сделавшие из своих орудий ни одного выстрела, пехотинцы, не знавшие ружейных приемов и азов пехотной тактики, и даже командиры бригад, никогда не участвовавшие ни в одном сражении и не читавшие книг, где бы эти сражения описывались.

Некоторым опытом обладал только 15-тысячный корпус, переведенный на запад с восточного театра — ветераны Бул-ранского сражения. Первоначально корпусом командовал генерал Пьер Густав Тутан Борегар, также переброшенный из Вирджинии в Теннесси. Однако вскоре его части соединились с отступившими из Кентукки более крупными формированиями [186] южан. Их командир как старший по званию принял командование на себя, а Борегар оказался в привычной для себя роли заместителя. Нового командующего по странному совпадению, придававшему всей операции еще большее сходство с Бул-Раном, также звали Джонстон.

Правда, это уже был другой генерал — Альберт Сидни Джонстон, не уступавший, однако, своему однофамильцу ни в знаниях, ни в военных талантах. Несмотря на то, что ему так и не довелось участвовать в Мексиканской войне, он все же сумел отличиться в другой военной кампании — в походе против мормонов, которые в определенной степени были более серьезными противниками, чем мексиканцы. В военной иерархии Конфедерации Альберт Джонстон занимал одно из главных мест, и многие, в том числе и президент Девис, прочили ему славу лучшего генерала Юга.