Читать книгу - "Четыре норвежских конунга на Руси - Татьяна Джаксон"

Формула 2. Как мы видели в предшествующих главах, по разным причинам и в разное время оказываются на Руси четыре конунга: Олава Трюггвасона выкупает из плена (девятилетним мальчиком) его дядя по матери Сигурд, приехавший в Прибалтику собирать дань для русского князя, и привозит на Русь ко двору князя Владимира; Олав Харальдссон бежит из Норвегии от своих политических противников к князю Ярославу и княгине Ингигерд; решив вернуться на родину, он оставляет на воспитание князю Ярославу своего малолетнего сына Магнуса; Харальд Сигурдарсон бежит после битвы при Стикластадире на Русь, которая заменяет ему на время родину и является как бы отправным пунктом для всех его дальнейших странствий, – сюда на хранение к князю Ярославу отсылает он награбленные им в Византии богатства.

Хотя обстоятельства появления на Руси норвежских конунгов весьма различны, однако все они ищут здесь временного прибежища и обретают его. Более того, согласно сагам, все четыре конунга оказываются хорошо приняты русским князем и окружены почетом и уважением: конунг Вальдамар взял Олава Трюггвасона «под свое покровительство и обращался с ним прекрасно, как и положено было обращаться с сыном конунга»; «Олав Трюггвасон находился все это время в Гардарики и был в высочайшей милости у конунга Вальдимара и любим княгиней»; «конунг Ярицлейв хорошо встретил конунга Олава (Харальдссона. – Т.Д.) и предложил ему остаться у него и взять столько земли, сколько ему нужно, чтобы содержать свое войско»; «и принимают они (Ярицлейв и Ингигерд. – Т.Д.) его (Магнуса Олавссона. – Т.Д.) с почетом, и был он воспитан там среди дружины и с не меньшей любовью, чем их сыновья»; «конунг Ярицлейв хорошо принял Харальда и его людей».

Олав Трюггвасон и Магнус, сын Олава Святого, находятся некоторое время на воспитании у русского князя (у Владимира и Ярослава соответственно). Олав Трюггвасон и Харальд Сигурдарсон возвышаются на военной службе на Руси: «конунг Валь-димар поставил его (Олава. – Т.Д.) хёвдингом над тем войском, которое он отправил охранять свою страну. У Олава было там несколько сражений, и он умело управлял войском»; «сделался тогда Харальд хёвдингом над людьми конунга (Ярицлейва. – Т.Д.), охранявшими страну, вместе с Эйливом, сыном ярла Рёгнвальда». Все четыре конунга отправляются из Руси назад в свою страну с целью захватить (или, как в случае с Олавом Ха-ральдссоном, вернуть себе) власть в Норвегии.

Как видим, при несходстве деталей общая схема выдерживается во всех четырех случаях: норвежский конунг, являющийся на Русь не с воинственными намерениями, оказывается здесь встреченным со всеми подобающими почестями, он любим князем и княгиней, он проявляет себя с лучшей стороны на службе у русского князя, которая подготавливает его к дальнейшей борьбе за власть в Норвегии.

Взятое само по себе, каждое из «восточных» известий выглядит вполне правдоподобно, однако при рассмотрении его в общем контексте саг можно увидеть, что оно создано в соответствии с этикетными требованиями. Думается, только с учетом первого, мировоззренческого, уровня можно до конца понять идейную направленность известий второго уровня, лишь на основании анализа явлений первого уровня можно оценить отдельные сообщения как направленные на возвеличение скандинавского конунга, а потому не до конца достоверные.

Однако, во-первых, всякая стереотипная формула имеет под собой историческую основу, и если быть очень осторожным и не доверять деталям, сообщаемым в частях саг, построенных в соответствии с определенным стереотипом, то за легендарными известиями можно различить реальные явления. Во-вторых, как отмечалось выше, общая стереотипная схема выдерживается не полностью, наблюдается некоторое несходство деталей. Именно эти расхождения могут являться отражением действительных жизненных обстоятельств. Сообщения, выпадающие из стереотипной формулы, заслуживают наибольшего внимания. Таким образом, за стереотипной оболочкой имеется достоверная информация, которую можно видеть как в самом факте существования стереотипа, так и в отклонениях от стереотипной формулы.

Тот факт, что русские источники, знающие скандинавов на Руси, не называют имен норвежских конунгов, находившихся здесь на службе, и не упоминают воспитывавшихся здесь сыновей конунгов, объясняется среди прочего тем, что роль скандинавов в сагах сильно преувеличена. При этом жизнь норвежских конунгов на Руси описывается в сагах предельно лаконично, одной-двумя общими фразами. Совершенно очевиден недостаток конкретной информации, равно как и тенденция авторов саг на преувеличение роли знатного скандинава на Руси. И все же факт их присутствия на Руси, вопреки молчанию русских источников, очевиден. Основанием для такого утверждения служат скупые по содержанию, но несущие достоверную фактическую информацию стихи скальдов: Олав Трюггвасон, по свидетельству Халльфреда Трудного Скальда, «обагрил свой острый меч... на востоке в Гардах» (сочинено в 996 г.); Олав Харальдссон «в Гардах избавил... от страданий (?) Вальдамара» (Сигват Тордарсон, 1014–1015 гг.); ему, сообщает Бьярни Скальд Золотых Ресниц, «пришлось посетить Гарды» (ок. 1050 г.); Магнус Олавссон назван в одной из вис Сигвата Тордарсона «юным конунгом с востока из Гардов» (1031 – 1035 гг.); Бьярни Скальд Золотых Ресниц рассказывает, как Кальв Арна-сон «указал... рьяному в битве Магнусу путь из Гардов в его страну» (ок. 1050 г.), а Арнор Скальд Ярлов – о том, как Магнус, которому «не сравнялось и одиннадцати лет... снарядил великолепный боевой корабль из Гардов» (ок. 1047 г.); Харальд Сигурдарсон, подтверждает Бёльверк Арнорссон, «провел... год на востоке в Гардах» (XI в.), да и сам посвятил «Висы радости» (ок. 1040 г.) «девушке в Гардах» – дочери Ярослава Мудрого Елизавете, на которой он и женился («взял себе ту жену, какую он хотел», – Стув Слепой, ок. 1067 г.); а корабль его, направлявшийся в Норвегию, «резал море с востока из Гардов» (Тьодольв Арнорссон, ок. 1065 г.).