Читать книгу - "Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова - Андрей Венков"

13 июля чеченцы в отместку напали с целью пожечь сено, заготовленное на зиму, у Куринского. Пришлось их отбивать.

Но скоро представилась задача посерьезней. Отряд под командой начальника левого фланга генерал-майора Роберта Карловича Фрейтага двинулся на выручку командующему Кавказским корпусом графу Воронцову. Еще 12 июля Фрейтаг каким-то чудом получил в Грозной приказ собрать войска на Кумыкской плоскости и идти на помощь Воронцову. Воронцов даже известил его, куда поведет остатки экспедиции. Фрейтаг с огромным трудом собрал со ста верст отдельные роты (набралось семь с половиной батальонов), взял 13 орудий (в том числе из Донской № 1 роты – 2 орудия) и 300 казаков. Из обоза он имел всего 6 повозок.

Конницей отряда, состоявшей из одной сотни 20-го полка и двух – 52-го, командовал Бакланов. 52-й полк Сычева считался частью надежной. На Кавказе с 30 марта 1842 года.

Интересно, что в поход Бакланов взял не свою 6-ю сотню, а 4-ю, которой командовал сотник Андрей Рубцов. Почему? Возможно, сыграла свою роль очередность дежурства, очередность выхода в поиск.

В поход двинулись 17 июля. Двигались медленно и осторожно, но наверняка. Вечером 18 июля на полдороге между Герзель-аулом и Шаухал-Берды имели авангардную стычку у Мискита. Здесь Фрейтаг оставил резерв – 2 батальона и 4 орудия. 19 июля приблизились к аулу Шаухал-Берды.

Отряд Воронцова, пока ждал Фрейтага, потерял за два дня 2 солдат убитыми, 1 офицера и 24 солдата ранеными, 2 офицеров и 6 рядовых контужеными.

Чтобы приободрить людей, Воронцов приказал полковой музыке все время играть, а сам под крики «ура» объезжал войска. Впрочем, музыканты Прагского полка под чеченскими ядрами играли мазурку довольно фальшиво.

Куринский батальон, которым раньше командовал Фрейтаг, рассчитал, что помощь подойдет 19 июля утром. 18-го вечером многие солдаты полезли на деревья и стали высматривать, не идет ли подмога.

Действительно, на рассвете 19 июля увидели сверкающие на солнце штыки и услышали за оврагом орудийные выстрелы. Сразу же обоз, милиция, вьюки в беспорядке бросились через овраг Джалам-Берды на выстрелы Фрейтага и, естественно, нарвались в овраге на засаду. Соединяться пришлось с большой кровью. Раненые поодиночке обходили чеченские завалы справа, по берегу Аксая. Левая цепь спустилась в овраг и проложила дорогу.

Арьергарду пришлось труднее всего. 1-я карабинерная рота Кабардинского полка под командованием штабс-капитана Тимаховича не получила вовремя приказа отступать, отстала, забралась в какие-то кустарники, переплетенные диким виноградом, и была там окружена и перебита. Прорвались 3 человека. Раненый Тимахович попал в плен, и, по словам лазутчиков, с него живого сняли кожу.

Всего за 19 июля отряд Воронцова потерял убитыми 3 офицеров и 78 солдат, ранеными – 8 офицеров и 139 солдат, контужеными – 2 офицеров и 25 солдат. 17 человек пропали без вести.

Солдаты Фрейтага, сияя белыми рубахами и фуражками, атаковали овраг со своей стороны.

В час пополудни оба отряда соединились, отошли на 2 версты, отбили еще несколько нападений (во время одного был добит раненый командир Навагинского полка полковник Бибиков) и стали под дождем на ночлег у урочища Мискит. В ротах у Воронцова оставалось по 50–60 человек, и Фрейтаг выдвинул своих людей в арьергард и в боковые прикрытия. Приведенные Фрейтагом донские артиллеристы своими выстрелами разбили чеченское орудие, стрелявшее из-за Аксая.

20 июля оба отряда пошли к Герзель-аулу, и по невыносимой жаре прибыли туда в 4 часа пополудни.

Пробиваясь к Герзель-аулу, отряд Воронцова потерял убитыми 12 офицеров и 282 рядовых, ранеными 45 офицеров и 733 рядовых, контужеными 11 офицеров и 132 рядовых, без вести пропало 40 человек.

Потери Фрейтага, по сравнению с воронцовскими, были минимальны – 14 солдат убиты, 1 офицер и 69 солдат ранены, 8 офицеров и 27 солдат контужены, 2 пропали без вести.

Подсчитали потери. Русские лишились 3 генералов – Пассека, Викторова и Фока, потеряли убитыми 34 офицера и 909 солдат, ранеными потеряли 107 офицеров и 2043 солдата, контужеными 24 офицера и 248 солдат, без вести пропали 42 человека (по другим данным – 173), оставили врагу 3 орудия. А. М. Дондуков-Корсаков считал: «Цифры эти официальные и потому должны быть ниже действительности». Н. И. Покровский насчитал среди потерь 3 генералов, 28 штаб-офицеров и 158 обер-офицеров, а всего 3510 человек^[26].

Участники экспедиции завысили число потерь примерно в два раза. Недоброжелатели Воронцова говорили, что он превосходит всех предыдущих главнокомандующих тем, что они уложили 7 тысяч за несколько лет, а он – в один прием.

Интересно, что в списках убитых и раненых офицеров нет ни одной донской фамилии. А вот линейцев-офицеров погибло 3 и ранено 7. Но все равно эти потери, по сравнению с общими, выглядят минимальными.

Героем, спасителем экспедиции по праву считался Фрейтаг. Когда он представлял Воронцову свой отряд, тот вспомнил Бакланова.

Потто так описывает это знакомство:

– Это тот самый отважный офицер, о котором я вчера докладывал Вашему Сиятельству, – представил Фрейтаг Бакланова.

– Вы прежде были на Кавказе? – спросил Воронцов нашего героя.

Бакланов ответил утвердительно, но уточнил, что служил на другом фланге и под командованием Засса.

– Полк, в котором вы служили, носил 8-й номер и назывался Жирова? – спросил что-то вспомнивший Воронцов.

Бакланов подтвердил. Воронцов пожал ему руку и сказал:

– Я помню ваше дело на Чамлыке у Вознесенского укрепления, и мне весьма приятно увидеть вас в рядах нашего Кавказского корпуса.

Фрейтагу Воронцов объяснил:

– Я перечитывал как-то старые дела и совсем случайно напал на «Жировское» дело, которое осталось у меня в памяти со всеми мелочными подробностями. Это было очень, очень хорошее дело. И я с особенным удовольствием приветствую виновника этого подвига!..

У Герзель-аула в поле отслужили молебен и панихиду.

А 21-го раненым офицерам выдали по 50 червонцев, и сразу же в бараках и казармах появились «угощение, вино, карты, несмотря на стоны умирающих, на просьбы тяжело раненных прекратить этот разгул».

Дондуков-Корсаков приводит пример, как играли в карты прямо над умирающим. Он просил: «Дайте умереть спокойно». Игра остановилась на несколько минут, он умер, играющие перекрестились, кто-то прочел молитву, и игру продолжили над неубранным трупом.

Раненый прапорщик Гейман тоже жаловался на жару, мух и французскую неумолкаемую речь гвардейских офицеров.

Воронцов сразу же стал подтягивать войска. Поймали трех мародеров (казака, артиллериста и солдата Куринского полка), шаривших во время последнего перехода по брошенным вьюкам, и приговорили к расстрелу. Причем во время казни «молоденький казак, старовер, всех возмутил своею дерзостью и даже кощунством».