Читать книгу - "Вилы - Алексей Иванов"

Карьер возле былой крепости Коелга выглядит как-то антично: мраморные руины, скифский простор, ступени амфитеатра… Грандиозный масштаб горных разработок раздвигает перспективу. И мятежники Пугачёва кажутся здесь древнегреческими титанами, что идут вдоль речки Увельки, потерпев поражение в битве с богами Олимпа

В синем рассветном тумане взревела битва. Тусклые багровые молнии пушечных выстрелов залетали над долиной. Дико заржали лошади. Толпы людей метались во мгле, ощетинившись копьями и штыками. Пленных солдаты не брали, сдающихся – убивали. Это было 21 мая 1774 года.

Когда туман растаял, на кровавом и вытоптанном поле громоздилось пять тысяч телег, лежали четыре тысячи мертвецов, остывали 23 пушки. Под копыта генеральского коня офицеры бросили восемь пугачёвских знамён – словно тряпки после мытья полов. За ноги притащили изрубленного покойника и сказали: это Белобородов.

Мраморный карьер в посёлке Коелга

Однако Пугачёв всё-таки ускользнул. Тысяча башкирских всадников сквозь солдатский строй прорубила ему путь вверх по речке Увельке: башкиры вывели и Емельяна, и живого Белобородова, и всё командование повстанцев, и обоз с «царицками» – гарем. Без орудий и знамён отряд Пугачёва мрачно проскакал берегом Увельки через крепость Кичигину и крепость Коелгу. Пугачёв принял совет Белобородова: укрыться на Саткинском заводе среди высоких гор и дремучих лесов.

Емельян Пугачёв объявил себя царём, но, конечно, не ведал, что здесь, на Увельке, к царским богатствам он ближе, чем в Петербурге. Через семьдесят лет в этих местах обнаружат скопища золотоносных песков, вспыхнет золотая лихорадка. Триста приисков будут давать по 17 тонн золота в год. А тихие воды Увельки бегут по белым валунам дворцового мрамора, и в XX веке рядом с былой крепостью Коелга разверзнутся гигантские ступенчатые пропасти мраморных карьеров, похожие на закопанные в землю Колизеи. Коелгинский мрамор приравняют к паросскому.

Но дорогу к заводу Сатка перегораживала Кундравинская слобода, занятая деташементом подполковника Ивана Михельсона. Деташементом назывался автономный отряд из конницы, пехоты и артиллерии. Михельсон набрал себе русских солдат-добровольцев, пленных польских шляхтичей, которые у себя на родине поднимали мятеж против российского засилья, и башкирских тарханов, которые подавляли этот мятеж.

Деташемент шагал из Уфы в Челябу: преодолел 37 разрушенных мостов, усмирил заводы, разбил батыров Салавата. На полпути между Кундравами и Коелгой на речке Маскайке Михельсон впервые столкнулся с Пугачёвым.

Ни Пугачёв, ни Михельсон не подозревали, что они ещё много раз сойдутся друг с другом в жестоких сражениях. Не подозревали, что деташемент будет гнаться за «разбойной толпой» ещё тысячи вёрст. Что небольшой спецотряд окажется для бунтовщиков опаснее регулярных армий. Никто не мог знать, что в конце концов на нижней Волге под Царицыном – далеко-далеко от Урала! – воинство Пугачёва окончательно разгромят не важные генералы с орденами, а вот этот упрямый подполковник.

Поначалу Михельсон не поверил, что видит мятежников: думал, что перед ним команда генерала Деколонга. А пугачёвская конница разбрызгала копытами речку Маскайку, смяла фланг растерявшегося деташемента и захватила десять пушек. Мятежников было вдвое больше, но Михельсон собрал деташемент и бросил его в контрудар. Солдаты отбили свои пушки. Артогонь разметал пугачёвцев.

Четыре сотни мятежников упали в луговую траву. Остальные вразнобой помчались прочь, нахлёстывая коней. Шляхтичи рыскали 15 вёрст вниз по Маскайке и поймали ещё триста раненых и заплутавших повстанцев. Но остальные ушли. Деташемент не удержал бунтовщиков: Пугачёв прорвался на горные заводы. В досаде Михельсон велел солдатам срезать с камзолов обшлага и пуговицы – пришьют обратно, когда победят разбойников.