Читать книгу - "Китайская империя. От Сына Неба до Мао Цзэдуна - Алексей Дельнов"

После смерти Хуань-ди престол достался прямому потомку Гуан У-ди в пятом колене, несовершеннолетнему Лин-ди (правил в 168–189 гг.). С самого начала его правления евнухи составили сплоченную партию, и их влияние все возрастало.

Вскоре регент Доу У и великий наставник Чэнь Фань пришли к выводу, что выход один – полное истребление гаремной заразы. Произошедшее солнечное затмение утвердило их в этом мнении. Но вдовствующая императрица была на стороне евнухов, и все доводимые до Сына Неба обвинения против них, в том числе и в государственной измене, умело опровергала.

Тогда недовольные перешли к решительным действиям. Схватив одного из наиболее влиятельных евнухов, они пытками вырвали у него признания в самых страшных преступлениях и показания против его коллег. Был составлен длинный список подлежащих аресту – наутро его собирались представить на утверждение императору. Но не на тех напали. Бдительные кастраты выкрали бумагу и, ознакомившись с ее содержимым, поняли, какая участь их может постигнуть.

Они тем более не медлили. Укрыли в надежном месте государя, арестовали на всякий случай вдовствующую императрицу и завладели императорскими печатями – это давало им возможность издавать любые указы. Попытка регента и царского наставника привлечь на свою сторону воинские части ни к чему не привела: даже те командиры, на кого, казалось, можно было рассчитывать, получая от евнухов распоряжения, скрепленные подлинными печатями, действовали сообразно им. Кончилось тем, что Чэнь Фань в тот же вечер был казнен, Доу У совершил самоубийство. Расправа ждала членов их кланов – всего было казнено около трехсот человек.

Эти события положили начало периоду, который официальные китайский историографы назвали Великой опалой (169–184 гг.). К евнухам перешла вся полнота власти, один из них даже встал во главе армии. Высшие назначения в провинциях получали их отцы, братья и преданные им люди – которые, чувствуя безнаказанность, совершали множество злоупотреблений.

Учащиеся высших школ по всей стране, в праведном конфуцианском негодовании, развернули кампанию «чистой критики», прославляя честных чиновников и клеймя позором мздоимцев. Особенно усердствовали студенты столичной Тай-сюэ. Но больше тысячи из них было схвачено и выслано, академия закрыта, а вместо нее учреждено новое учебное заведение – «Школа у ворот великой столицы».

Это рыба гниет с головы – в государстве процесс идет повсеместно. К тому времени уже назрел полномасштабный кризис. Происходило примерно то же, что накануне реформ Ван Мана и восстания краснобровых. Опять усиление «сильных домов» и городских богачей, опять их смычка с бюрократией, опять миллионы обездоленных – становящихся арендаторами и «гостями», или сбивающихся в банды. И опять пустеющая казна.

К тому времени племенной союз хунну раскололся, и южной их части было разрешено селиться в областях внутри Великой стены на прежних условиях: присылать в Лоян заложников и регулярно подносить дань в обмен на дары – конкретно они адресовались хану, его матери, женам, сыновьям и высшим сановникам. Но при Лин-ди эти «данники» стали вновь проявлять агрессивность, и их орды добирались иногда до среднего течения Хуанхэ.

У правительства не было средств содержать туркестанские гарнизоны, и тамошние правители вышли из-под влияния Поднебесной – значительный участок шелкового пути остался без прикрытия. Обозначилась новая угроза – с запада, со стороны объединившихся тибетских племен. Они дважды доходили до Чан΄ани.

Результатом возобновившихся нашествий стало то, что китайские крестьяне, уже основательно закрепившиеся было в северных и западных областях, стали переселяться на юг. Вместе с миграциями, произошедшими из-за разлива Хуанхэ при Ван Мане и последующей гражданской войны, количество перебравшихся в области к югу от Янцзы составило около 18 млн. человек. Территории, до этого занятые преимущественно немногочисленными местными племенами, стали вдруг одними из самых густонаселенных. Аборигены ассимилировались или ушли в горы и на склоны холмов (где хорошо освоили террасное рисоводство). Происходили и многочисленные восстания. Они быстро подавлялись императорской армией, но дальнейшее продвижение ханьцев все же приостановили.

Однако уже произошедших демографических изменений хватило для того, чтобы вскоре все население юга Поднебесной в культурном отношении стало считать себя никак не ниже обитателей Чжунго, а со временем (и посейчас) ставить себя и выше их.

Да, все было очень похоже на времена предыдущего кризиса, но на этот раз обошлось без прорыва Хуанхэ. В обстановке нестабильности, – во многих районах даже неуправляемости, – назревал мощный взрыв народного недовольства. Идеи, которые брали на вооружение будущие его вожди, черпались по большей части из учения даосизма – но не из тех сложных умозрительных интуиций, которыми озарялись, приникая к первоосновам бытия, Лао-цзы, Чжуан-цзы и их последователи, а из простонародного его варианта, сроднившегося с шаманизмом, старинными культами и магией. «На массовом народном уровне высокая философия все определенней и очевидней захлестывалась религиозно-сектантскими идеями, в основе которых были и естественное стремление каждого к продлению жизни и достижению бессмертия (как за счет волшебных эликсиров и талисманов, так и в результате тяжелой аскезы, дематериализации организма), и извечные крестьянские идеалы великого равенства в упрощенно организованном социуме, свободном от давления со стороны государства и его бюрократии» (Л. С. Васильев).

Во главе восстания, – возможно, неожиданно для самого себя, – оказался даос Чжан Цзюэ, прославившийся как великий врач, едва ли не святой, исцеливший множество людей во время эпидемии. Его взгляды сложились в учение, на основании которого возникла секта Тайпиндао – «Путь небесного благоденствия». Потом его взяли на вооружение сторонники движения «Желтое небо». Они провозглашали, что на смену оскверненному пороками «синему небу» династии Хань приходит новое, «желтое небо», знаменующее начало эры равенства: в 184 г. как раз начинался очередной календарный 60-летний цикл – в Китае это примерно то же самое, что наша смена столетий, только китайским циклам соответствует многообразная символика, в том числе цветовая. Обстановка же в стране складывалась так, что вполне можно было ожидать и смены главенствующего первоэлемента – им должна была стать желтая стихия земли. На языке политики это означало передачу Мандата Неба новой династии.

К этой мистически окрашенной дате 3 апреля 184 г. движение приурочило начало своего восстания, и весть об этом успела разнестись по всему Китаю. Но узнав, что предатели выдали планы восстания и что правительство срочно собирает силы, Чжан Цзюэ выступил в марте.

Желтыми повязками и платками украсили головы люди разных социальных слоев: не только крестьяне и непременные в таких случаях разбойники и маргиналы, но и многие горожане, студенты, чиновники, «сильные дома» – количество участников исчислялось сотнями тысяч. Военными операциями руководили Чжан Цзюэ и два его брата.

Восставшие десять месяцев предавали огню и мечу центральные области, захватывая города и уводя в плен губернаторов. Перепуганные придворные верхи, погрязшие в интригах, поначалу устроили перепалку, обвиняя друг друга в сношениях с мятежниками. Потом, осознав, что сейчас не до этого, сплотились и перешли к решительным действиям. Были собраны огромные силы, которым сопутствовал успех. Перебито было не менее полумиллиона «желтых повязок», погибли и все три брата-предводителя.