Читать книгу - "Подлинная история графа Монте-Кристо. Жизнь и приключения генерала Тома-Александра Дюма - Том Рейсс"

Чтобы удовлетворить одно из требований дворянства, министр посоветовал королю вновь созвать старинный политический орган, известный как Генеральные Штаты. Впрочем, этот рудимент сословной законодательной власти был почти что мифической организацией. Никто не знал, как он должен работать, поскольку он не собирался с 1614 года. С того момента один король Людовик за другим просто правил, хотя и сталкивался с постоянными препонами со стороны дворян и их судов-парламентов.

Короли из династии Бурбонов всегда отчаянно сопротивлялись созыву Генеральных Штатов, однако на этот раз Людовик XVI в конце концов сдался, и страна облегченно вздохнула. Все были уверены: созыв Генеральных Штатов, намеченный на весну следующего года, станет спасением Франции. В 1788 году отмечалась столетие английской Славной революции. Это порождало предположения о том, что галльская версия аналогичного бескровного перехода к конституционной монархии – дело ближайшего будущего.

Суровые погодные условия вновь напомнили о себе[416]зимой 1788/89 года. Сена и другие реки замерзли, движение по дорогам остановилось, а мукомольные мельницы заело на морозе. Пекарни не выпекали хлеб, а нищие умирали от голода и холода. Остатки французской экономики прекратили функционировать: магазины опустели, ткацкие станки в Лионе замерли. Разоренное правительство было не в силах помочь.

Когда наконец наступила весна, приготовления к созыву Генеральных Штатов сопровождались невероятной эйфорией. Процесс включал в себя не только выборы сословных представителей, но и составление cahiers de doleances («жалобных книг», списка жалоб). Сюда жители того или иного района записывали все, что им не нравилось в управлении Францией, с указанием, как бы они хотели это изменить. Всякий подданный короля (при условии, что он старше двадцати пяти лет и включен в список налогоплательщиков) мог пожаловаться на любую несправедливость. (Некоторые вдовы пытались вписать в книги свои жалобы, настаивая на отсутствии четко выраженного гендерного ценза.) Люди по всей стране собирались на импровизированные народные сходы (в стиле собраний перед ратушью), чтобы сообща решить, на что следует пожаловаться. Жалобы касались и вопросов управления колониальной империей. В некоторых книгах есть критика в адрес рабства и призывы покончить с ним. Образованные дворяне стремились придать своим жалобам вид философских рассуждений о гражданском долге и судьбах страны, тогда как представителей низших сословий волновали более практичные вопросы. Большинство жалоб указывали на то, что крестьянин по-прежнему ничего не может поделать с безжалостным налогообложением, жалкой оплатой труда и рудиментами феодализма, в частности с эксплуатацией дешевой рабочей силы.

Столь массовое выражение общественных настроений подогрело стремление народа участвовать в политике. Простолюдины почувствовали себя причастными к управлению страной. У них возникла надежда (слишком большая надежда), что стоит королю узнать об их жалобах, как он все исправит.

Одно из собраний в рабочем квартале Парижа в апреле привело к бунту. Случайное замечание владельца местной обойной фабрики породило слухи о том, что он (в союзе с другими боссами) хочет воспользоваться шансом и снизить зарплату трудящихся. На самом же деле этот предприниматель (он едва избежал смерти) отстаивал права рабочих, а его замечание люди поняли превратно. Французские гвардейцы[417], которые отвечали за порядок в городе, в конном строю подавили бунт. Солдаты носили голубые кители с красными воротниками и белые штаны – цвета, которые затем примет Революция, но которые на самом деле украшали форму этого подразделения с давних времен, когда оно еще осуществляло охрану Версальского дворца наряду со швейцарскими гвардейцами, наемниками европейских королей и папы Римского. Французские гвардейцы считались элитой. Хотя их набирали со всей страны, они жили в Париже среди горожан. В кризисных ситуациях король зависел от их умения восстановить порядок. В тот день гвардейцы не подвели. Они расстреляли толпу и подавили бунт, убив по меньшей мере двадцать пять человек.

Спустя неделю, 5 мая 1789 года, делегации Генеральных Штатов предстали перед королем в Версале. Резиденция монарха превратилась в место масштабного политического карнавала. Делегаты прибыли из каждого города и региона Франции, они привезли жалобные книги, составленные тамошними избирателями. По мере того как депутаты встречались и скапливались под сенью легендарного дворца, они естественным образом дробились на мелкие группы, чтобы вместе есть, пить и спорить о том, что необходимо предпринять. Кучка бретонских депутатов сформировала маленькую группу собеседников, которая (после того как карнавал переедет в Париж, в Пале-Рояль) станет известна под названием «Якобинский клуб».

Чтобы представительный орган власти мог хоть как-то начать управлять страной, нужно было выиграть целую битву по вопросу о системе голосования. Генеральные Штаты унаследовали название от традиционного деления Франции на три «штата-сословия»: духовенство, дворянство и простолюдины. Первоначально орган работал следующим образом: каждое из трех сословий имело одинаковый вес, у каждого было одинаковое количество «депутатов», которые его представляли. Это означало, что духовенство и дворянство вместе могли забаллотировать любую инициативу остальных социальных слоев, известных под собирательным названием «третье сословие». Так что идея о пропорциональном представительстве (или сколько-нибудь значимой роли простого народа) была чистой воды надувательством.

Воодушевленные делегаты от третьего сословия («99 процентов», а в реальности, скорее, 96 процентов населения Франции, плативших основную массу налогов) энергично требовали удвоить число их представителей, чтобы голоса простолюдинов сравнялись с суммой голосов дворянства и духовенства. Другими словами, третье сословие пока что требовало лишь половину всей политической власти. После нескольких недель дебатов король наконец прислушался к советникам и решил удвоить представительство третьего сословия. Однако к этому моменту группа радикальных делегатов убедила большинство коллег по сословию, а также либеральных дворян, что архаичную структуру Генеральных Штатов целиком следует отбросить за ненадобностью. Вместо нее радикалы предложили создать национальную ассамблею, где не будет никаких сословий и каждый получит одинаковое право голоса. Это означало, что 96 процентов населения (ни духовные лица, ни дворяне) будут управлять страной.

17 июня 1789 года Франция перешла от системы, где властью обладали только знать и церковь, к общественному строю, при котором (по крайней мере, теоретически) к управлению допускались простолюдины. Самая прославленная абсолютная монархия Европы внезапно обзавелась самым широким избирательным правом на планете. Но в субботу утром депутаты, прибывшие ко входу в зал заседаний новой Национальной ассамблеи, обнаружили, что королевские войска блокировали ворота и развесили объявления с приказом вернуться сюда же на следующей неделе – на специальную «королевскую сессию». На ней Людовик планировал лично сообщить народным избранникам, что их действия незаконны и бесплодны. Разъяренные депутаты не стали расходиться. Наоборот, они направились в расположенный рядом крытый теннисный корт, где поклялись не покидать Париж, пока во Франции не появится конституция. Французы наконец перешли к «крайним мерам», хотя Лафайет считал соотечественников к этому неспособными.