Читать книгу - "Стратегическая разведка ГРУ - Михаил Болтунов"

В первом отделе ГРУ, куда попал Бочкарев в начале войны, было всего шесть офицеров. Только в середине 1943 года их штат увеличили вдвое. А пока этой доблестной шестерке приходилось подбирать сотрудников для заброски в тыл, вести их оперативную подготовку, обеспечивать легендирование, снабжать документами, разрабатывать условия связи, осуществлять засылку агентов и руководить их дальнейшей работой. Словом, делать из обычных людей разведчиков.

Работа шла в столь напряженном режиме, что один офицер, как правило, готовил сразу несколько разведгрупп и отдельных агентов, а также у него на связи уже находились две-три резидентуры.

Особое внимание уделялось работе с военнопленными. С 3 августа 1941 года в войсках действовала директива Ставки об обязательной и немедленной отправке пленных офицеров, унтер-офицеров и летчиков вермахта в Москву, в распоряжение Разведуправления Красной Армии.

Специальная группа офицеров-разведчиков, которые владели немецким языком, располагалась в столице на улице Грицевец, 19. Сюда и попадали прибывающие с разных фронтов плененные фашисты. Поначалу это были, в основном, немецкие летчики, сбитые над нашей территорией.

В конце сентября один из таких пилотов оказался на допросе у лейтенанта Виктора Бочкарева. Выяснилось, что это был не первый его полет на Москву, и капитан люфтваффе Мессершмидт (такую «авиационную» фамилию носил пленный) верил в свою звезду. Он выглядел несколько обескураженным, но не потерял присутствия духа.

Откровенно говоря, на первом допросе командир сбитого Ю-88 вел себя умело и хитро. Он убеждал Бочкарева, что в тайны командования не посвящен, знал маршрут своей боевой машины, район бомбежки, да и то до него не дотянул, был сбит зенитной артиллерией, выбросился с парашютом. Экипаж его самолета, судя по всему, погиб.

Так, в сущности, и произошло. Но о подробностях боя Бочкарев был осведомлен и без Мессершмидта, а вот что касалось позиции капитана «моя хата с краю» и я знаю только свой маршрут, тут лейтенант фашисту не поверил. Мессершмидта препроводили в камеру, а Виктор начал внимательно изучать документы пилота. Его внимание привлекла записная книжка пленного. Это был настоящий ребус. Бочкарев вскоре понял: капитан делал стенографические записи, да еще мелким, куриным почерком, разумеется, по-немецки. Будь такая абракадабра записана по-русски, и то вряд ли разберешься, а тут еще на чужом языке. На это и рассчитывал фашист, мол, откуда у диких русаков найдутся спецы по немецкой стенографии. Но Мессершмидт просчитался. Действительно, таких специалистов были единицы, но, поди ж ты, не повезло фашисту, Бочкарев знал немецкую стенографию.

Три часа кряду лейтенант разведки разгадывал витиеватые значки. И разгадал. Оказывается, командир самолета Ю-88 участвовал в совещании командиров летных частей немецкой воздушной армии. Там же из уст командования и прозвучали даты 30 сентября — 1 октября, которые Мессершмидт пунктуально занес в свою записную книжку. А цифры оказались особой важности — на эти сутки гитлеровское командование назначило генеральное наступление на Москву. На втором допросе фашистскому пилоту ничего не оставалось, как подтвердить верность расшифрованных записей. Они в тот же день были доложены командованию Разведуправления, далее в Генштаб и в Ставку Верховного.

Фашистский пилот, судя по всему, пережил настоящий шок. Этот невзрачный русский лейтенант, которого, казалось, он, чистокровный ариец, легко обвел вокруг пальца, «расколол» его за три часа, и Мессершмидт, по сути, выдал врагам дату наступления на Москву. Капитан люфтваффе запомнил Бочкарева на всю жизнь. Пройдя советский плен, лагеря, Мессершмидт выживет, вернется в Германию и через 20 с лишним лет неожиданно встретит того русского лейтенанта. Встретит случайно на автостраде в районе границы между ФРГ и Австрией. Они остановят свои машины случайно в одном и том же месте.

Фронтовой пилот представится, напомнит русскому о Москве 1941 года, о его допросе, однако тот почему-то холодно ответит, что господин Мессершмидт ошибся и перепутал с кем-то другим. Мало ли похожих людей. Это правда, есть похожие друг на друга люди, но того русского лейтенанта он не спутает ни с кем.

Мессершмидт оказался прав: это был он, русский лейтенант, который допрашивал немецкого пилота в начале войны. Только признаться Виктор Викторович не мог, хотя и очень хотел. В тот день военный атташе Советского Союза в Австрии выполнял разведывательное задание, и подобные неожиданности ему были ни к чему. Хотя сама по себе встреча удивительная. Вспоминая о ней, Виктор Бочкарев не раз думал, как все-таки тесен мир. Однако это лишь эпизод, пусть важный, запоминающийся, а сколько их, таких эпизодов, было за годы войны.

Ведь офицеры первого отдела Разведуправления не засиживались в Москве.

Они выезжали в лагеря военнопленных, работали с немецкими антифашистами, собирали, изучали, проверяли и перепроверяли данные агентурной обстановки в Германии. А обстановка там была крайне сложной, изменчивой и противоречивой. Да иначе и быть не могло — война диктовала свои жестокие законы, гестапо работало профессионально.

Приходилось постоянно кропотливо заниматься сбором разведсведений, необходимых для легендирования и легализации наших разведчиков на оккупированных территориях и в самой Германии. Нужны были документы. Не липовые, пусть даже искусные подделки, а подлинные. Например, справка об освобождении от военной службы, подтверждения местных властей об уничтожении дома в ходе бомбардировки, талоны на питание в столовых Германии. Тут даже не специалисту ясно, какие выгоды сулили подобные «подлинники».

Многие документы были столь надежными, а легенды, разработанные в ГРУ, правдоподобными, что агенты военной разведки спустя годы оставались жить с этими фамилиями и судьбами. Случалось, и умирали с ними.

Так, один из агентов советской военной разведки, заброшенный в крупный немецкий город вскоре после войны, удачно легализовался и был принят в труппу драматического театра. Потом он стал известным германским драматическим актером. С этой легендой прожил всю жизнь.

Пожилая немка, отправленная в Берлин в 1944 году, выдавала себя за вдову офицера вермахта, погибшего на восточном фронте. По легенде все ее родные и близкие погибли во время бомбардировки Гамбурга. После войны она продолжала жить по документам, выданным в Центре, и даже получила пенсию как вдова капитана.

Итак, главной задачей первого отдела ГРУ был подбор, подготовка и заброска агентуры в Германию.

За время войны Виктору Бочкареву приходилось участвовать в заброске десяти групп разведчиков. Чаще всего они «стартовали» с Внуковского или Астафьевского аэродромов на военных самолетах на территорию Восточной Пруссии, Верхней Силезии, Саксонии, Польши, Чехословакии, Югославии. Случалось, их сначала десантировали в партизанские отряды, а уже оттуда в Германию. Иногда агентов отправляли морским путем в Англию, а потом британскими самолетами в Западную Германию.