Читать книгу - "Загадки золотых конвоев - Владимир Шигин"

После этого немецким матросам было приказано сесть в вельбот, но тут они сообщили, что на крейсере находится командир корабля. Тотчас же лейтенант Гамильтон послал одного из матросов доложить ему о себе. Войдя к командиру и представившись, он заговорил по-французски, но командир не понял его, не понял он также и английского языка. Тогда лейтенант Гамильтон стал придумывать, как бы яснее и вежливее выразиться по-немецки, и, собрав все свои познания, сказал: «Wollen Sie nach Torpedo gehen?» — и для большей ясности показал рукой в направлении стоявшего на якоре «Буракова». Командир слегка улыбнулся на это приглашение и ответил, что, хотя ему этого и не особенно хочется, делать нечего. Он только просил разрешения захватить кое-какие вещи. На это, конечно, последовал утвердительный ответ. Но командир был так расстроен, что, обойдя каюту, только машинально выдвинул ящик стола, потом его сейчас же задвинул и сказал, что он готов. Выходя из каюты, он снял висевший на стене кортик и передал его лейтенанту Гамильтону. Но тот вернул его, сказав, что, пока командир на своём корабле, он не считает себя вправе его обезоружить, и просил его оставить кортик при себе. Это очень тронуло командира, и он крепко пожал ему руку.

После этого все уселись в вельбот и скоро подошли к «Буракову». У трапа командир «Магдебурга» был встречен самим начальником службы связи и командиром миноносца. Поднявшись по трапу, он первым делом передал своё оружие Непенину. Тем временем вельбот с «Рьяного» перевозил пленных с острова Оденсхольм. В числе их оказались ещё два офицера, которые были совершенно мокрыми, в одних брюках и рубашке, так как после сдачи крейсера спасались вплавь на остров. Они просили разрешения съездить на «Магдебург», чтобы взять некоторые вещи, что им и было дозволено сделать».

Отметим, что в описаниях прибытия Гамильтона на «Магдебург» имеются существенные противоречия. Если капитан 1-го ранга Граф в своих воспоминаниях говорит минимум как о шести матросах и кондукторе, то в документах Морской исторической комиссии говорится следующее: «Посланному на крейсер офицеру с миноносца командир «Магдебург» передал свой кортик. Кроме него, на корабле остались лишь два матроса. Остальные либо переправились вплавь на остров Оденсхольм, либо были ночью сняты судами, подходившими к «Магдебургу»».

Всего на крейсере и на острове, помимо командира, были взяты в плен два обер-офицера и 54 матроса. На крейсере «Магдебург» был поднят Андреевский флаг.

В это время к Оденсхольму подходил начальник Минной дивизии с особым полудивизионом и 1-м дивизионом эсминцев. Туман рассеялся окончательно.

В 11 часов 55 минут было получено донесение с Дагерорта, что береговой пост видит в восьми милях ещё один германский крейсер, идущий на норд-ост. Начали поступать немецкие радиотелеграммы волною, одинаковой с «Богатырем»: сыпались без смысла неясные знаки, позывные наших судов и тому подобное. Легко было отличить, что работала неприятельская станция. Полудивизион и 1-й дивизион немедленно пошли к Такхоне и Дагерорту, чтобы перехватить неприятельский миноносец с командой, снятой с «Магдебурга», и атаковать второй крейсер, незаметно подходивший к Оденсхольму.

В 13 часов 24 минуты были получены радио с Такхоны: «Неприятельский крейсер в квадрате № 43 (в 10 милях от Дагерорта) курс ост»; а в 13 часов 25 минут — от Нижнего Дагерорта — «Вижу неприятельский миноносец в квадрате № 60 курс 60°». Как выяснилось впоследствии, это была запоздалая информация.

В 15 часов 5 минут миноносцы подошли к маяку Такхона. Узнав, что неприятельских судов с поста более не видели, они пошли полным ходом к Дагерорту, пройдя в густом тумане южнее банки Некмангрунд. В 17 часов эсминцы подошли вплотную к наблюдательному посту Нижний Дагерорт, который благодаря несколько рассеявшемуся туману удалось вызвать по семафору.

С поста сообщили, что, кроме миноносца, виденного утром, никаких неприятельских судов замечено не было. В это время туман сгустился вновь. Полудивизион и 1-й дивизион повернули обратно на Оденсхольм. Помимо них, восточнее в море находились на случай поддержки 6-й и 4-й дивизионы эсминцев. На ночь все миноносцы остались в дозоре в устье Финского залива

Тем временем у самого острова туман окончательно рассеялся, и нашим морякам открылась полная картина происшедшего.

Из мемуаров капитана 1-го ранга Графа:

«Ещё так недавно блестящий крейсер теперь представлял собой печальную картину. От взрыва патронного погреба носовая часть до фок-мачты была почти оторвана и представляла собой груду железа. Первой трубы и фок-мачты не было: они также были снесены взрывом. Нашими снарядами было оторвано дуло одного орудия, сорвана телеграфная сеть, и в дымовых трубах было видно много осколков. «Магдебург» сидел на мели приблизительно до командирского мостика, но вся кормовая часть была на чистой воде и в полной исправности. Все механизмы были целы, так что даже при последующих работах по его снятию на нём можно было без всякого ремонта развести пары и его же помпами выкачивать воду. Внутренние помещения и верхняя палуба находились в хаотическом состоянии — были завалены гильзами, патронами, пулемётами, винтовками, койками, офицерскими и матросскими вещами и другими предметами. Как объясняли офицеры, это всё было приготовлено для перегрузки на миноносец, чему помешали наши крейсера. Катастрофа с «Магдебургом» произошла так внезапно, что в кают-компании на столе остались даже тарелки с недоеденными кушаньями и недопитая бутылка пива».

Из воспоминаний ещё одного участника событий:

«Наутро полудивизион подошёл к Оденсхольму. Было разрешено осмотреть крейсер. Тяжёлое впечатление оставило по себе это посещение… На фотографиях видно, как сильно крейсер пострадал от взрыва. Отсек над первой группой котлов представлял собой сплошную груду обломков. Передняя переборка первой кочегарки совершенно уничтожена, кормовая, по-видимому, сильно повреждена. Вся носовая часть была оторвана, в ней всё ещё продолжался пожар. Кормовая почти не повреждена. Кожухи и дымовые трубы местами повреждены, местами пробиты осколками наших снарядов. Я обошёл помещения. Все части находились в полной боевой готовности, шланги вооружены, люки и горловины задраены. По исключительной чистоте и исправности, в которой содержался крейсер, несмотря на военное время, видно было, с какой заботой личный состав относился к своему кораблю.

На корабле ещё видны были следы жизни, на столе командира стоял его нетронутый ужин. Между прочим, в одной из кают лежало расшифрованное радио: «Инженер» из Ревеля доносит, что главное заграждение русских поставлено между Ревелем и Гельсингфорсом».

Показания пленных дали следующую картину: целью настоящего крейсерства было вызвать русские суда на преследование, а затем навести их на поставленное ранее немцами минное заграждение в устье Финского залива.

10 августа «Магдебург» был в Мемеле, где производилась починка кладки одного из котлов. В ночь на 11-е он вышел из Мемеля и на следующий день произвёл поблизости учебную стрельбу. Выйдя в море, он 12 августа около Готланда соединился с «Аугсбургом», «Амазоне» и четырьмя миноносцами. Общее командование эскадрой осуществлял контр-адмирал Беринг.