Читать книгу - "Начало Петровской эпохи - Вольдемар Балязин"

– Хорошо, – ответил царь, – тогда приходи ко мне ровно через неделю и отгадай три загадки: первую – сколько верст от земли до неба; вторую – чего я стою, и третью – что я думаю? Отгадаешь – помилую, не отгадаешь – поедешь в Соловки.

Поп пробегал всю неделю, надеясь получить хоть от кого-нибудь совет, что делать, и наконец спросил, как быть, у своего брата-дьячка.

Братья были очень похожи друг на друга, и дьячок вызвался пойти к царю в той же рясе, в какой уже был у Петра его старший брат.

– Отгадал? – спросил Петр.

– Отгадал, Ваше Величество, – ответил дьячок.

– Ну, сколько верст от земли до неба?

– 240 миллионов верст.

– Врешь!

– Велите проверить и сосчитать.

– Ну хорошо. А сколько я стою?

– 29 сребреников.

– Так мало?

– Христос, Царь Небесный, был продан за 30 сребреников, а ты, царь земной, должен стоить менее.

Петр рассмеялся, довольный.

– А что я думаю, того уж ты, верно, никак не угадаешь.

– Отчего же? Угадаю, конечно. Ты думаешь, что перед тобой стоит поп Семен, а на самом деле – его брат, дьячок Каллистрат.

Петр велел написать митрополиту, чтоб немедленно посвятил Каллистрата в священники.

Следует заметить, что такого рода легенда существует и в других странах и ее героями являются сметливые простолюдины – купцы, монахи, солдаты.

Башмаки кузнеца Петра Алексеева

Однажды Петр I приехал на железоделательный и чугунолитейный завод Вернера Миллера и там пошел в ученики к мастерам кузнечного дела. Вскоре он уже хорошо стал ковать железо и в последний день своей учебы вытянул 18 пудовых полос железа, пометив каждую полосу своим личным клеймом.

Окончив работу, царь снял кожаный фартук и пошел к заводчику.

– А что, Миллер, сколько получает у тебя кузнец за пуд поштучно вытянутых полос?

– По алтыну с пуда, государь.

– Так заплати мне 18 алтын, – сказал царь, объяснив, почему и за что именно должен Миллер заплатить ему такие деньги.

Миллер открыл конторку и вынул оттуда 18 золотых червонцев.

Петр не взял золото, а попросил заплатить ему именно 18 алтын – 54 копейки, как и прочим кузнецам, сделавшим такую же работу.

Получив свой заработок, Петр купил себе новые башмаки и потом, показывая их своим гостям, говорил:

– Вот башмаки, которые я заработал своими собственными руками.

Одна из откованных им полос демонстрировалась на Политехнической выставке в Москве в 1872 году.

«Сноснее дурак из низкого рода, нежели из знатного»

Ближний боярин царя Алексея Михайловича князь Иван Борисович Репнин более всего гордился этим своим званием и не принимал никаких иных от царя Петра.

Петр, ненавидевший чванливость и спесь, сказал однажды любимому своему денщику Павлу Ивановичу Ягужинскому:

– Хочешь сегодня же получить знатный подарок?

– Кто бы этого не хотел? – ответил Ягужинский.

– Ну, тогда поезжай к больному старику Репнину и от моего имени справься о его здоровье. Да сумей угодить его старинной боярской суетности.

И затем рассказал, как следует польстить боярину.

Ягужинский, приехав к усадьбе князя, оставил лошадь у ворот и вошел во двор, сняв шляпу, а затем просил слугу сообщить боярину, что прислан царем узнать о здоровье его сиятельства.

Репнин велел позвать Ягужинского в дом, но тот отвечал слуге, что недостоин видеть такого знатного боярина, и лишь на третье приглашение вошел в дом, беспрерывно кланяясь.

Затем он прошел в покои, но дальше порога не шел, кланяясь боярину в пояс и, не соглашаясь сесть, продолжал стоять у самой двери.

На все вопросы князя Ягужинский отвечал крайне почтительно, всякий раз низко кланяясь.

– Я похвалю тебя государю, – сказал растроганный старик. Ягужинский поклонился в ноги и сказал, что он всю жизнь будет хвалиться тем счастьем, какое выпало ему сегодня, когда он удостоился увидеть столь знатного вельможу – князя и боярина.

– Что же, ваше сиятельство, прикажете передать государю? – спросил он напоследок, еще раз поклонившись.

– Скажи, друг мой, что мне, слава Богу, лучше, – проговорил вконец растроганный князь и велел дворецкому дать посланцу царя мешочек с червонцами, вызолоченный кубок и золотую чару, а в нее и высыпать те червонцы.

Когда же все это принесли и князь стал вручать подарки, то Ягужинский сказал, что он их недостоин, но возьмет только из уважения к князю и чтобы отказом его не обидеть.

– Ну вот, видишь, – сказал ему Петр, – я же говорил тебе, что сегодня ждет тебя знатный подарок. – И добавил: – Я почитаю людей, доставивших себе знатность своими заслугами, и уважаю их потомков, каковыми являются и Репнины. Но и тот, однако же, из потомков знатных родов заслуживает презрение мое, чье поведение не соответствует его предкам. И в моих глазах сноснее дурак из низкого рода, нежели из знатного.

«Я держу свое слово»

Однажды Петру I донесли, что в Москве живет очень ловкий стряпчий, прекрасно знающий все законы и даже дающий за деньги советы московским судьям в особо трудных случаях. Петр решил с ним познакомиться, и тот так ему понравился, что царь назначил его судьей в Новгород. Отправляя на место службы нового судью, Петр сказал, что верит в него и надеется, что он будет справедливо судить и ничем себя не запятнает.

А между тем вскоре дошло до царя, что его ставленник берет взятки и решает дела в пользу тех, кто подносит ему подарки и деньги.

Петр произвел строгую проверку, убедился в виновности судьи и только после этого призвал его к себе.

– Что за причина, что ты нарушил данное мне слово и стал взяточником? – спросил он судью.

– Мне не хватало твоего жалованья, государь, – ответил судья. – И я, чтобы не залезать в долги, стал брать взятки.

– Так сколько же тебе нужно, чтоб ты оставался честным и неподкупным судьей? – спросил Петр.

– По крайней мере вдвое против того, сколько получаю я теперь.

– Хорошо, – сказал царь, – я прощаю тебя. Ты будешь получать втрое против нынешнего, но если я узнаю, что ты принялся за старое, то я тебя повешу.

Судья вернулся в Новгород и несколько лет не брал ни копейки, а потом решил, что царь уже обо всем забыл, и по-прежнему стал брать подношения. Узнав о его новых прегрешениях, Петр призвал виновного к себе, изобличил в содеянном и сказал:

– Если ты не сдержал данного мне, твоему государю, слова, то я сдержу свое.

И приказал судью повесить.