Читать книгу - "Башмаки на флагах. Том 4. Элеонора Августа фон Эшбахт - Борис Вячеславович Конофальский"

стали. Люди инженера Шуберта уже облепили холм, что был у восточной стены, фон Реддернауф отправляет разъезды во все концы. Время отдохнуть, ногу не бередить, она и так ноет после марша, поесть, может даже поспать, ведь не спал толком со вчерашнего дня. А генерал не может. Ему на месте не сидится.

Сидя на телеге у разложенной на мешках карте, он спрашивал у капитана Дорфуса:

— Если город будут деблокировать, откуда нанесут удар?

В том, что горцы попытаются это сделать, у него сомнений не было, он-то на их месте уж точно попытался бы, даже не имея больших сил. Дорфус тоже смотрел на карту:

— Ну уж не с севера.

Это и так было ясно. Оттуда они пришли, там силы горцам не собрать.

— На западе крупных городов нет: горы, деревни и граница, — продолжал капитан. — Думаю, если и придут, то либо с востока, либо с юга; скорее всего, с юга, в Мюлибахе войско соберут и оттуда пойдут.

Да, генерал и сам так думал.

— Сходите к капитану Пруффу, — заговорил он после минутного размышления, — кулеврины ему для пробития стен не понадобятся, пусть отправит их с канонирами на южный перекрёсток к полковнику Брюнхвальду.

— Да, генерал, — ответил капитан Дорфус, забрал карту и ушёл.

А он полез в седло и, уже усевшись, крикнул денщику:

— Гюнтер, есть что из еды у тебя?

Гюнтер нашёл. Даже к поварам бегать не пришлось. Принёс кусок ещё не чёрствого хлеба с подсохшим куском сыра, передал господину, и тот по въевшейся в него с юных лет солдатской привычке стал есть это прямо на ходу, в седле. Сначала поехал на западную дорогу к Эберсту. Ну, конечно же, неправильно его офицеры наметили палисады. Не удержался, полез советовать. Напомнил, что не только дорогу из города надо блокировать, но и дорогу к городу, то есть ещё и контрпалисад нужно ставить. А места под него офицеры не наметили. Те соглашались, обещали исправить. При этом он поймал на себе недовольный взгляд полковника Эберста. Кавалер его понимал, не дело генерала заниматься заборами. Дело генерала вести людей. А если генерал ездит и раздаёт советы ротмистрам, так значит, он, скорее всего, волнуется. А людишки, особенно нижние чины, отлично чувствуют, когда старшие волнуются, и начинают волноваться сами. А солдатам волноваться нельзя ни при каких обстоятельствах. А посему генерал должен быть спокоен и строг и во всякие мелочи, типа заборов, не лезть. С этим и ротмистры с капитанами разберутся.

И, поняв это, генерал уехал. Но не в лагерь, где ему уже разбили шатёр, а на южную дорогу, к полковнику Брюнхвальду. А тот ему без обиняков и говорит:

— Вы, господин генерал, напрасно не отдыхаете. Надобно вам вина выпить да поспать. А тут я и сам управлюсь, волноваться вам не о чем, уж поверьте.

— Я просто хотел узнать, прислал ли вам Пруфф кулеврины, — говорил Волков.

— Кулеврины мне тут будут очень кстати, — обрадовался полковник, — но пока артиллерист мне их не прислал. Уже знаю, куда их поставить, так что жду.

Он думал уже в лагерь поехать, а тут как раз гулко бахнула первый раз пушка. Он уже по звуку знал, что это била не картауна, а новое, недавно купленное орудие. Генерал обрадовался. А вот и дело, что оторвёт его от волнений, переживаний и никому не нужной суеты. Волков поскакал к городу, и все молодые господа ехали за ним, им тоже было интересно посмотреть, как ядра разбивают городские ворота.

Вокруг города селились те, кому за стенами купить дом денег не хватало. Особенно много было посадов вдоль южной дороги, по которой и ехал сейчас генерал. Люди выходили из домов, из лавок, кругом дела были, ещё вчера в лавках торговля шла, а тут раз — и война, враг пришёл, из пушек по городу палит. По дороге настоящие кавалеры ездят, с гербами неведомыми и знамёнами. Вот люди и выходили из домов, таращились на выезд генерала. По уму, так надобно было сжечь все посады вокруг города, а людишек разогнать, как и полагается делать при осаде, согласно ремеслу воинскому. Но он не хотел обозлять горожан и посадский люд. К чему плодить лишних врагов и людскую злобу? Так и доехал он до места, где прямо посреди улицы стояли пушки. Тут же были пехотинцы, телеги с ядрами, с порохом. На одной из телег стоял капитан Пруфф.

— Вельдбеккер! Давай уже, не жди приказа, стреляй по готовности! — кричал он.

— Да, господин капитан! — кричал ему какой-то канонир, которого Волков ещё не знал. — Пали, ребята!

Один из канониров поднёс к запальному отверстию палку со скрученными вместе несколькими обычными тлеющими фитилями. Картауна так рявкнула, что кони под кавалером и молодыми господами заволновались, заходили, стали подскакивать, чуть подбрасывая вверх передние ноги, верный признак того, что могут и на дыбы подняться. Перепугались коняги.

А Волков видел, как ядро врезалось не в ворота, а правее, в стену башни, выбив из неё брызгами обломки старого кирпича.

— Дурак ты, Вельдбеккер, — снова кричит Пруфф, — ядро и два с половиной совка пороха кинул впустую! Как ты собираешься стрелять в движущиеся баталии, если ты в стоячие ворота попасть не можешь? Перережут нас горцы, всех перережут с такой твоей стрельбой.

— Извините, господин, — отвечает крепкий и бородатый канонир, — ещё не пристрелялся, не обвык.

— Не обвык он, — говорит Пруфф недовольно и тут видит генерала, начинает слезать с телеги.

— Господин генерал, мы уже начали, — капитан кланяется Волкову. Подходит ближе и аккуратно намекает, что генералу тут не место. — Господин генерал, здесь опасно.

— Что, враг стреляет с башен? — спрашивает кавалер.

— Что? Враг? — Пруфф поворачивается и смотрит на башни. — Да нет же, сии башни к артиллерии не приспособлены из-за зубцов, их строили, когда пушки ещё были не в ходу, как сейчас, — капитан на секунду замолкает. — Просто пороха для кидания ядра приходиться класть много, по два с половиной, а то и по три совка. Пушка может не выдержать, хоть и не старая ещё. В общем, тут опасно.

А Волкову уже поднадоело, что офицеры его отовсюду выпроваживают, он и говорит артиллеристу довольно твёрдо:

— Ничего, ремесло воинское само по себе опасно, мне не впервой, так что побуду тут. Посмотреть хочу, как вы ворота бьёте.

Пруфф вздыхает и разводит руками: ну, как вам будет угодно, я, мол, вас предупредил.

Генерал спешивается, находит себе место, где можно вытянуть ногу и откуда ему будут видны ворота. Усаживается. К этому времени уже заряжена новая его пушка. Лаутшланг