Читать книгу - "Софья Палеолог - Татьяна Матасова"

Согласно известиям Никоновской летописи середины XVI века, Софья решила совершить паломничество в Троицкий монастырь, основанный преподобным Сергием Радонежским. Этот подвижник был близок московскому княжескому дому, и Софья восприняла традицию его почитания. Летопись подробно рассказывает «о чудесном зачатии и рождении» сына у великой княгини: «…некогда сия христолюбивая великая княгини Софья, от великия веры и от сердечнаго желания, по благому совещанию благочестиваго си супруга, самодержавнаго великаго князя Ивана Василевича всеа Русии, трудолюбно потщася пеша шествовати с Москвы во преименитую великую обител Пресвятыя и Живоначалныя Троицы и великаго светилника, преподобнаго чюдотворца Сергия, помолитися о чадородии сынов. Идуще же ей и доиде монастырьскаго села, Клементиева зовома. Оттуду же исходящу ей во удол, иже близ самые обители, и внезапу зрит очивесть во стретение градуща священнолепна инока, егоже позна по образу быти преподобнаго чюдотворца Сергия, имуща в руце отроча младо, мужеск пол, егоже напрасно вверже в недра великой княгине, и абие невидим бысть».

Вскоре после паломничества Софья забеременела и вечером 25 марта 1479 года родила мальчика. В тот день в Древней Руси отмечали праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, а на следующий день чтили память архангела Гавриила, принесшего Деве Марии благую весть. Младенец был крещен в честь Василия Исповедника, епископа Парийского, однако у него было и второе имя — Гавриил. Московский летописный свод конца XV века сообщает о рождении Василия-Гавриила: «Марта 25 въ 8 часъ нощи противу дне събора архаггела Гаврила родися великому князю Ивану Васильевичу сынъ от царевны Софьи и нареченъ бысть Василей Парискыи, крещен бысть у Троици в Сергееве манастыре, а крестил его архиепископ Ростовскыи Васианъ да игумен Паисеи Троецки априля 4 в неделю цветную». Каждая подробность в истории появления на свет будущего государя наполнена мистическим смыслом.

Историки, склонные к скептическому отношению к чудесам святых, могут усмотреть в летописном рассказе вымысел книжников XVI столетия, которым было важно превознести Василия III — отца Ивана Грозного и создать миф о его чудесном происхождении. Известно, что грозный царь всерьез задумывался о том, чтобы канонизировать своего родителя. Примечательно, что рассказ о явлении Софье преподобного Сергия вошел и в Степенную книгу царского родословия — программный текст для московской идеологии XVI века. Внесение семейной легенды московских князей в столь значимые тексты могло быть частью подготовительных мероприятий для этой канонизации.

В созданном в царствование Ивана Грозного Лицевом («иллюстрированном») летописном своде немало миниатюр посвящено событиям из жизни Софьи. Для внука она была звеном, связавшим московскую династию с многовековым величием Византии. Среди миниатюр выделяется та, где изображено явление Софье преподобного Сергия. Этот эпизод воспроизводился художниками и позднее, в том числе на лубках XIX века. Впрочем, постепенное укоренение рассказа о чуде в русской духовной традиции еще не означает его достоверности. Оно лишь обнаруживает, что к середине XVI века великая княгиня начинает восприниматься как очень значимая фигура.

Но отсутствие чуда так же сложно доказать, как и то, что оно имело место. Основой для письменной фиксации какого-либо чудесного события обыкновенно являлось устное предание. Митрополит Иоасаф, которому обыкновенно приписывают авторство этого рассказа, едва ли мог создать его из ничего. Такое «творчество» воспринималось однозначно греховным, как намеренное и серьезное искажение дел Господа, силою Которого, по мнению людей того времени, произошло чудо. Нельзя забывать и о том, что в минуты сильных религиозных переживаний люди склонны видеть в событиях, произошедших в материальном мире, божественные знаки и указания. Замечено, что «XV век демонстрирует острую религиозную впечатлительность… страстное волнение, порой охватывающее весь народ (и отдельного человека! — Т. М.), когда от слов странствующего проповедника горючий материал души вспыхивает, точно вязанка хвороста…». Софья действительно могла отправиться на богомолье в Троицкую обитель. По дороге в ярких лучах заходящего солнца старик степенного вида из ближайшего селения, несущий на руках ребенка, мог показаться ей святым подвижником, благовествующим скорое утешение.

Словом, если чудесное явление княгине преподобного Сергия («священнолепна инока») у села Клементьева могло и не иметь места, то отрицать, что Господь услышал ее молитвы, едва ли возможно.