Читать книгу - "Великая мистификация. Загадки гробницы Тутанхамона - Джеральд О'Фаррелл"

Лако и его подчиненные пришли в ужас от своего открытия. Что все это могло значить? Неужели Картер и его люди собирались украсть этот поразительный предмет? Почему статую не внесли в опись? Может, англичане планировали вывезти статую фараона за пределы страны в ящике из‑под вина? Неужели этот шедевр мог быть продан в частную коллекцию и пропасть навсегда для всего остального человечества? Если все эти подозрения окажутся правдой, то последствия будут непредсказуемы! Что еще, в таком случае, украли люди Картера?

К этому времени Картер уже уехал из страны, однако поднялся ужасный шум. Казалось, разверзлась преисподняя. Власти были убеждены, что он намеренно спрятал статую. Герберт Уинлок, представитель Метрополитен — музея при экспедиции Картера, постарался вытащить того из затруднительного положения. Он отправил Картеру шифрованную записку, в которой предложил сказать, что он, возможно, обнаружил эту находку во время неофициальных раскопок в Эль- Амарне еще в 1923 году, после чего хотел передать ее в коллекцию лорда Карнарвона. Однако сам Картер отверг подобное оправдание и заявил, что голова, действительно, была обнаружена в гробнице Тутанхамона среди мусора в тоннеле. Это крайне неубедительное объяснение, тем не менее, Служба древностей приняла с радостью, поскольку чиновники так же, как и руководство Метрополитен — музея, не желали, чтобы разразился полномасштабный скандал. Однако сам факт того, что Уинлок и Картер использовали для общения шифровки, много говорит о том, как западные музеи сотрудничали с археологами во вред местным властям.

С этого времени открытие гробницы Тутанхамона превратилось из романтической приключенческой истории в постоянно тлеющий источник международного инцидента, в который оказались вовлечены правительства Великобритании, Соединенных Штатов, Франции и Египта. (Французы со времен Наполеона находились в Египте и осуществляли общее управление европейскими учреждениями в этой стране. Данный факт был признан и Великобританией, после того как германские колонии в Африке были по итогам Первой мировой войны поделены между англичанами и французами.)

К тому моменту Картер почувствовал, что смертельно устал от всего этого, а его раздражение достигло точки кипения. Он решил опубликовать 74–страничный памфлет под несколько неуклюжим названием «Гробница Тутанхамона, Эхнатона, Аменхотепа. Официальные отчеты и документы о событиях, случившихся в Египте зимой 1923–1924 гг. и приведших к окончательному разрыву с египетским правительством».

Данное произведение стало для Картера оправданием той жалкой ситуации, в которой он оказался, а также должно было послужить прочной основой для его противостояния тем людям (главным образом, Пьеру Лако), чьим единственным желанием было, как заявил сам Картер, сделать и без того трудную задачу изучения гробницы еще более сложной. Этот документ стал доступен средствам массовой информации в начале июня, как раз тогда, когда немногочисленным сторонникам Картера в Каире удалось серьезно поправить ситуацию в его пользу. Несмотря на ограниченный тираж всего в несколько десятков копий, неожиданное появление официального отчета произвело настоящий фурор, и не только в стане врагов Картера. Так, Уинлок — один из наиболее преданных союзников Картера до этого момента — пришел в ужас от того, что оказался упомянут в Приложении, как раз там, где речь шла о голове, обнаруженной в таре из‑под вина, и шифрованных посланиях. Он немедленно порвал всякие отношения с Картером. Удивленный подобной реакцией Уинлока бесчувственный Картер предложил тому просто выбросить Приложение из тех экземпляров, которые еще не были распроданы. Однако этот жест не растопил возникший ледок в их отношениях, так как вред уже был нанесен. Правда, другие сторонники археолога отнеслись к этой проблеме философски. Например, еще один восторженный поклонник Картера, Джеймс Бристед, объявил: «Это сочинение станет настоящим памятником истории исследований на Ближнем Востоке!» Впрочем, он в этом случае, скорее всего, преследовал собственные политические цели.

Несмотря на то, что ситуация начала меняться в лучшую сторону, реакция Уинлока не на шутку испугала Картера. В самом деле, без поддержки Метрополитен — музея он оказался бы в положении одинокого путника в пустыне. В итоге, благодаря вмешательству директора Метрополитен — музея Эдварда Робинсона, призывавшего успокоиться и послушать доводы рассудка, нашего беспокойного египтолога все же уговорили изъять свой скандальный памфлет из обращения. Он также согласился прекратить свою неприглядную судебную тяжбу с Лако и египетским правительством. Картер, наконец, осознал, что на этот раз он зашел слишком далеко, и в результате постепенно положение начало терять остроту, а проблемы решаться. Картер даже согласился отказаться от всех личных прав на древности, еще остававшиеся в гробнице. Он написал письмо Пьеру Лако, в котором, в частности, говорилось: