Читать книгу - "Константинов крест (сборник) - Семён Данилюк"

— Товарищ генерал! Тут ничего крамольного. «Страна из крови и огня», — так война же.

— А многоликий произвол — конечно, Гитлер, — в тон ему догадался Полехин. — Ты это попробуй особистам объяснить. У них отобрал. А если в следующий раз меня не окажется?

Оглядел унылого подчиненного:

— Допустим, не можешь не марать бумагу. Прет изнутри. Понимаю, с природой не поспоришь. У самого иной раз поносы бывают. Так пиши как все люди: о зверствах фашистов, о матерях, не дождавшихся сыновей, о подвигах. Да хоть о разведчиках своих. Вы ж такого повидали, что другому писаке ста жизней не хватит, чтоб осмыслить. А у тебя под рукой. И главное — всё по правде будет.

— Всё, да не всё, — пробормотал Арташов. Под подозрительным генеральским взглядом опамятовал.

— Не получается у меня так, товарищ генерал.

Полехин от души ругнулся:

— Потому что мозг у тебя с вывертом. Знаешь, почему так и не стал Героем?

— Не достоин.

— Поязви еще. Мне доложили после. Потребовал вписать Будника?

— Без Будника не добыли бы ни документов, ни штабиста того! Он его на себе два километра по снегу волок. И потом, обмороженный, раненый, нас прикрывал!

— Да Буднику твоему за счастье было, что ты его, гопстопника, из штрафбата вытащил! А уж чтоб бывшего зэка в Герои! — Полехин в сердцах пристукнул лапой по валуну. — Неужто не соображал, чем для тебя самого обернется?

— Несправедливо это было, товарищ генерал.

— Ишь, как! — Полехин озадаченно потеребил пористый нос. — Как же ты такой дальше-то будешь?

Крупные белые зубы Арташова обнажились в беззаботной улыбке:

— Ничего! Уж если в войну пронесло!

— Так в войну таким как ты выжить легче, — Полехин не принял облегченного тона. — Я, собственно, с этим заехал. Перевожусь в Москву, в Генштаб, — он отмахнулся от поздравления. — Хочу взять несколько самых надежных. С которыми от и до прошел. А ты подо мной с сорок второго. Разведчику в штабе всегда дело найдется. Короче, времени для сбора не даю. К вечеру пришлю замену. Сдашь роту и — сразу в корпус. Утром вылет.

Он грозно, дабы пресечь возражения, вперился в подчиненного. Но тот очень знакомо упрямо покусывал нижнюю губу.

— Хочу всё-таки демобилизоваться, товарищ генерал, — буркнул Арташов.

— С этим, что ли? — обозленный Полехин тряхнул листком. — Вот тебя с этим на гражданке и «закроют»! Думаешь, если Германию победил, так круче всех стал? Ан нет. Случись что, заслуги не помогут. Потому что вины награды всегда перевесят. А твои вины, — он вновь обличающе потряс листком, — из тебя сами прут.

— А может, теперь там другие? — протянул Арташов. — Всё-таки такую войну прошли.

— Это мы с тобой прошли!

Генерал снял фуражку, большим платком протер изнутри — он сильно потел, и по канту образовывалась засаленная кромка.

— Да ты пойми, дура! — рявкнул он. — С твоим норовом армия для тебя и крыша, и мать родная. Да и я, если что, подопру.

Арташов сконфузился.

— Всю жизнь под вами не просидишь, товарищ генерал. И потом, Вы же знаете, я обещал разыскать.

Он решился:

— Разрешите обратиться по личному вопросу?

— Опять насчет своей девки? — Полехин поморщился. Дождался подтверждающего кивка.

— Надо же, — так и не выкинул из головы. Ведь пол-Европы прошли. Ты на себя глянь, — каков гусар. Мадьярки да полячки, поди, головы посворачивали. А? Неужто ни одной не перепахал?

Арташов отвел смущенный взгляд.

— То-то, — с удовольствием уличил комкор. — Так чего ж тогда дуришь?

— Я, товарищ генерал, в батю — однолюб, — Арташов упрямо напрягся. — Одна она для меня. Если не разыщу, больше такой не встречу. И потом, я докладывал, — она нам жизнь в сорок третьем спасла.

Полехин в раздражении оттопырил сочную нижнюю губу.

— Товарищ генерал! Вот был случай, чтоб вы мне поручили, и я не выполнил?

— Ну, ты меня еще шантажировать будешь, — комкор нахмурился. — Сам помню, что обещал. Только почем знаешь, что она в Германии?

Арташов оживился.

— Точно не знаю. Но если жива, то здесь.

Под пытливым взглядом Полехина он сбился, потому что даже теперь, спустя два года, не мог бы, не покривив душой, рассказать обо всех обстоятельствах той последней встречи с Машей.