Читать книгу - "У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий"

Пятый день русские и иностранцы день и ночь, в окопах и за баррикадами, отстреливаются от китайцев, и с каждым днем слабеют силы, бодрость и выносливость наших защитников. Запасы патронов и снарядов как у нас, так и у иностранцев, быстро уменьшаются. К счастью, китайцы, во время своего последнего бегства после неудачного нападения на вокзал, побросали на поле так много ружей Маузера и Манлихера и ящиков с патронами, что 12-й полк несколько пополнил свои огнестрельные запасы на китайский счет. Стрелкам были розданы китайские новенькие ружья и патроны.

Из русского гарнизона в Тяньцзине, состоявшего из 1500 человек, уже выбыло около 200 раненых и убитых, что составляет уже целую роту. Уже 4 офицера были убиты. 8 офицеров были ранены и не могли находиться в строю.

Приходилось драться с противником, который превосходил численностью не менее как в 15 раз русский отряд, так как, по слухам, которые передавались китайцами, вокруг Тяньцзина собралось, кроме 5–7 тысяч войск генерала Не, и около 20 тысяч боксеров, вооруженных огнестрельным оружием. Китайские войска, а тем более боксеры стреляли из ружей очень плохо, так как их солдаты еще недостаточно хорошо были обучены немцами-инструкторами. Китайцы совершенно не умели стрелять залпами и предпочитали стрелять вверх, вследствие чего их пули большею частью давали перелет. Но из той массы пуль, которые китайские стрелки выпускали беспорядочно, без счета и разбора, многие попадали и выбивали наших стрелков из строя. Каждый час с вокзала или с наших застав приносили в госпиталь то одного, то другого раненого или убитого русского или француза.

Линия обороны, которую должен был охранять тяньцзинский международный отряд в 1800 человек, была растянута на шесть верст. Главная оборона концессий была сосредоточена на вокзале, который необходимо охранять во что бы то ни стало. Ибо если китайские войска перейдут поле, расположенное между вокзалом и китайским городом, и захватят вокзал в свои руки, то они будут владеть всем левым берегом реки Пэйхо и, поставив батареи, легко могут уничтожить все концессии.

Главные китайские силы расположены к северу от сеттльмента. Рекогносцировки казаков Ловцова, Григорьева и Семенова показали, что к югу от сеттльмента китайских войск не имеется. Поэтому все внимание полковника Анисимова было обращено на защиту вокзала и той части концессий, которая подходит к китайскому городу. Днем наши стрелки еще могли бдительно охранять свои посты. Но изнуренные жарой, бессонными ночами и беспрестанной бомбардировкой китайцев, они выбивались из последних сил, день и ночь бодрствуя на своих заставах.

Помощи мы могли ждать только из Порт-Артура. Но добрались ли благополучно до Тонку казаки с донесениями и французский механик Монье и было ли известно в Порт-Артуре о нашем положении?.. Англичане, наблюдавшие с башни на «Gordon-Hall», снова сообщили, что заметили стычку в верстах пяти на юго-восток от Тяньцзина. Это обозначало, что мы окружены китайцами со всех сторон, и если к нам на выручку идет какой-нибудь отряд из Тонку, то ему приходится пробираться с боем.

Мы были осаждены китайцами в Тяньцзине. Посланники, о которых мы не имели никаких известий уже две недели, были заперты в Пекине. Отряд адмирала Сеймура, пропавший без вести, был окружен китайскими войсками, и если он еще не погиб весь, то блуждал где-то между Тяньцзином и Пекином.

Последние усилия

8 июня. Вечер

Весь день 8 июня китайцы бомбардировали город, а к вечеру канонада усилилась.

В палате, в которой я лежал, собралось несколько офицеров, раненых и здоровых, русских и французов. Разговор шел на двух языках.

На одном диване лежал штабс-капитан Котиков. Хотя он страдал от раны, но его больше беспокоила не рана, a его 4-я рота, оставшаяся без командира. Котиков несколько раз в день подзывал к себе фельдфебеля роты, который был ранен в ногу. Молодой белокурый фельдфебель с толковым, но очень бледным лицом, подползал с обвязанной ногой к своему командиру, старался выпрямиться и докладывал, что в 4-й роте все благополучно, только около половины людей убитых, раненых и больных. Крайне опечаленный и озабоченный, Котиков отдавал ему приказания, и фельдфебель уползал, чтобы через своих унтер-офицеров исполнить приказания ротного командира.

Ha другом диване лежал подпоручик Пуц с обмотанной ногой. Сидел подпоручик Макаров с рукой на перевязи, были и другие офицеры.

Состояние каждого было мучительное. Все чувствовали, что попали в западню, спасение из которой было возможно только чудом.

– Помилуйте! – возмущался нервный доктор, – что это за война! Китайцы совершенно не уважают международных законов. Они прекрасно знают, где находится госпиталь с ранеными. Какое право имеют китайцы уже который день обстреливать госпиталь? Это грубое нарушение неприкосновенности Красного Креста.

– Что это вы вздумали требовать от китайцев культурных обычаев? Вы хотите, чтобы боксеры признавали Женевскую конвенцию? Многого захотели, – заметил один из офицеров.

– Мы должны, – продолжал доктор, – послать какое-нибудь требование китайцам, чтобы они не смели обстреливать наш госпиталь и уважали Красный Крест. Мы, со своей стороны, обещаемся не обстреливать их госпиталя и покажем китайцам пример, как нужно уважать законы войны.

– Неужели вы думаете, доктор, – возразил раненый офицер, – что китайцы что-нибудь поймут из вашей галантности? Цивилизованные европейцы столько лет не признавали никаких основных и человеческих прав за китайцами, не уважали ни их национальных чувств, ни религиозных, ни политических, грубо издевались над их самыми священными обычаями и законами и отнимали и расхищали у них все, что только могли, – и вы хотите, чтобы в такое разнузданное и беззаконное время, которое называется войной, китайцы верили, что мы будем признавать какие-то законы и права, которые мы постоянно нарушали во время мира.

– Все это ужасно! ужасно! – вздыхал доктор. – Все мы погибнем, как собаки, и китайцы всех нас вырежут.

– Успокойтесь, доктор! Не так страшны китайцы, как их малюют.

– Доктор! если уже вы приходите в отчаяние, вы, интеллигентный и понимающий дело человек, то что же тогда делать нижним чинам?

– Каждый не может быть таким храбрым и неустрашимым, как вы! Я нахожу, что наше положение здесь – самое критическое и даже безнадежное, – ответил доктор.

– Не приходите в ужас и не говорите таких отчаянных слов, которые могут быть услышаны нижними чинами и произвести между ними панику, – сказал самый храбрый офицер.

– Тут нам уже не о панике нужно думать, a о том, чтобы спасаться как можно скорее из этого проклятого города, пока еще не поздно. Вы слышите? вы слышите?

С воем и шипением над госпиталем пролетела новая граната и с треском разбилась где-то очень близко. Госпиталь задрожал. Все мы вздрогнули.

– А вот следующая граната попадет в самый госпиталь, и все мы погибнем под развалинами, – не успокаивался доктор.