Читать книгу - "Он спас Сталина - Анатолий Терещенко"

Это было зверство не только главного атеиста большевиков, но и русофоба-человеконенавистника.

Следует заметить, что Ленин поддерживал «первого барабанщика революции», тогда как Сталин относился к этим событиям мягче, считая, что достаточно большая часть казачества лояльно относилась к советской власти. И это была правда до тех пор, пока некоторые политики не перегнули палку. Она не выдержала напряжения и треснула. Спицы в колесе тачанки недовольства шагами Троцкого со стороны казачества оказались не все поломаны. Началась месть кровавой рубки.

Что касается августовского периода города Екатеринослава образца 1918 года, то власть там часто менялась. Из воспоминаний жителя города того времени Перепечи Ивана Ефимовича:

«Жили мы в водовороте перемен. Вот идут и едут петлюровцы — уставшие, невеселые, все как один в запыленных чоботях — сапогах, барашковых шапках, синих свитках и пешадралом, и на хорошо откормленных и породистых лошадях. После них в городе и близлежащих селах и хуторах появились воровские фигуры мародеров в солдатских шинелях.

Это дезертиры из воинских частей. Потом с уходом петлюровцев наступало междувластие. Местные офицеры берут город под свою охрану. На постах часто можно было видеть не солдат, а офицеров. Патрулями по городу тоже ходили офицеры младших званий, естественно, при оружии — револьверах и саблях или шашках.

Через сутки после офицерской охраны городских границ пронеслась весть: на город двигается туча большевиков. Красную кавалерию кто-то видел в балках на подступах к Екатеринославлю. И рано утром Феодосийский офицерский полк покинул казармы и в полном вооружении с пушками на повозках двинулся по направлению Крыма.

Но утром в город ворвались не большевики, а махновцы. Они тоже основательно перетрясли город. Потом все-таки явились краснознаменные большевики. Потоптались, помитинговали, постреляли, кого им надо было отправить на тот свет, и снова понеслись, как перекати-поле, куда-то завоевывать пространство для российской революции.

Утром примчался казачий атаман Шкуро со своей волчьей сотней. Волчьей стаей называлась сотня потому, что на шапках у них красовались волчьи хвосты.

У церкви состоялось богослужение в честь их прибытия. Ораторы выступали прямо сидя на лошадях. Говорили страшилки: о кровавых казнях большевиками зажиточных людей и тех, кто косо смотрел на советскую власть.

Местная публика любила перемены: каждое войско встречали цветами, улыбками и семечками. Богата была тогда Украина. Попы жили зажиточно, «…не то, что нынешнее племя».

Единственно, что плохо было, это с одеждой. Грабили людей не из-за денег, а из-за понравившейся одежонки. Из-за недостатка мануфактуры часто даже выкапывали недавно захороненных мертвецов, быстро раздевали, нередко оставляя их в непристойных позах. Евреи ставни в своих домах закрывали из-за боязни погромов, а они тут бывали часто. Казаки и не только они считали евреев моторами антирусской революции.

На следующий день пришли добровольческие части. Сутки побыли, а на следующую туманную ночь раздалось мощное «Ура!» — крики, скрип телег, и город снова взят махновцами. На этот раз они были злые, как никогда, — грабили, насиловали, убивали. Женщины и девушки прятались, кто где смогли Убегали в далекие села и глухие хутора к родственникам и знакомым».