Читать книгу - "Трагедия русского офицерства - Сергей Волков"

Прежде, чем перейти к описанию судеб офицерского корпуса во время гражданской войны, следует остановиться на положении офицеров после февральского переворота, ибо оно, во-первых, оказало огромное влияние на настроение и дальнейшую позицию офицерства, во-вторых, выявило в его среде те силы, которые затем проявили себя во время гражданской войны, и, наконец, потому что русскому офицерству враги российской государственности объявили войну уже тогда, и для него гражданская война началась фактически с тех февральских дней. То, что было пережито офицерами в те месяцы, никогда не могло изгладится из их памяти и нашло отражение во множестве воспоминаний. Не имея возможности привести все или хотя бы часть содержащихся в них фактов, мы ограничимся здесь лишь некоторыми типичными и красноречивыми примерами из официальных документов^[17].

Март-август

События 27–28 февраля и последующее отречение императора Николая II от престола открыли дорогу потоку ненависти и насилия и стали началом Голгофы русского офицерства. На улицах Петрограда повсеместно происходили задержания, обезоруживания и избиения офицеров, некоторые были убиты. Когда сведения о событиях в столице дошли до фронтов, особенно после обнародования пресловутого «Приказа № 1» Петроградского совета, там началось то же самое. Какое влияние это оказало сразу же на боеспособность армии, свидетельствует телеграмма главкома Северного фронта начальнику штаба Главковерха от 6 марта: «Ежедневные публичные аресты генеральских и офицерских чинов, производимые при этом в оскорбительной форме, ставят командный состав армии, нередко георгиевских кавалеров, в безвыходное положение. Аресты эти произведены в Пскове, Двинске и других городах. Вместе с арестами продолжается, особенно на железнодорожных станциях, обезоружение офицеров, в т. ч. едущих на фронт, где эти же офицеры должны будут вести в бой нижних чинов, товарищами которых им было нанесено столь тяжкое и острое оскорбление, и притом вполне незаслуженное. Указанные явления тяжко отзываются на моральном состоянии офицерского состава и делают совершенно невозможной спокойную, энергичную и плодотворную работу, столь необходимую ввиду приближения весеннего времени, связанного с оживлением боевой деятельности»^[18].

Особенно трагический оборот приняли события на Балтийском флоте. В Кронштадте толпа матросов и солдат схватила главного командира Кронштадтского порта адмирала Вирена, сорвала с него погоны и, избивая, повела на площадь, где и убила, а труп бросила в овраг. Начальник штаба Кронштадтского порта адмирал Бутаков, потомок известного русского флотоводца. будучи окружен толпой, отказался отречься от старого строя и тут же был немедленно убит. 3 марта был убит командир 2-й бригады линкоров адмирал Небольсин, на следующий день та же участь постигла и командующего Балтийским флотом адмирала Непенина. От рук взбунтовавшихся матросов пали также комендант Свеаборгской крепости Протопопов, командиры 1 и 2-го флотских экипажей Стронский и Гирс, командир линейного корабля «Император Александр II» Повалишин, командир крейсера «Аврора» Никольский, командиры кораблей «Африка», «Верный», «Океан», «Рында», «Меткий», «Уссуриец» и другие морские и сухопутные офицеры. К 15 марта Балтийский флот потерял 120 офицеров, из которых 76 убито (в Гельсингфорсе 45, в Кронштадте 24, в Ревеле 5 и в Петрограде 2). В Кронштадте, кроме того, было убито не менее 12 офицеров сухопутного гарнизона. Четверо офицеров покончили жизнь самоубийством и 11 пропали без вести. Всего, таким образом, погибло более 100 человек^[19]. На Черноморском флоте также было убито много офицеров во главе с вице-адмиралом П. Новицким, трупы которых с привязанным к ногам балластом сбрасывались в море; имелись и случаи самоубийства (напр. мичман Фок с линкора «Императрица Екатерина II»).

На сухопутном фронте тоже происходило немало эксцессов. Цензура часто перехватывала солдатские письма такого вот содержания: «Здесь у нас здорово бунтуют, вчера убили офицера из 22-го полка и так много арестовывают и убивают». В 243-м пехотном полку, убив командира, солдаты устроили массовое избиение офицеров, в одном из гусарских полков были убиты предварительно арестованные ген. граф Менгден, полковник Эгерштром и ротмистр граф Клейнмихель. Очевидец описывает это так: «Двери карцера были взломаны, и озверелая толпа солдат бросилась на арестованных. Граф Менгден был сразу убит ударом приклада по голове, а Эгерштром и Клейнмихель подняты на штыки и потом добиты прикладами». Убийства происходили и в тыловых городах, так, в Пскове погиб полковник Самсонов, в Москве — полковник Щавинский (его труп толпа бросила в Яузу), в Петрограде — офицер 18 драгунского полка кн. Абашидзе и др. Не в силах вынести глумления солдат, некоторые офицеры стрелялись. Вот типичная сценка тех дней: «… поручик Дедов что-то сказал, озлобленные солдаты его окружили, грозили. Дедов, припертый к стене, выхватил револьвер и застрелился»^[20].

В апреле-мае было уволено огромное число командующих генералов. За несколько недель было устранено 143 старших начальника, в т. ч. 70 начальников дивизий^[21]. Высшее военное руководство было терроризировано и многие из оставшихся на постах не решались противодействовать развалу. К середине мая, после окончания гучковской «чистки» из 40 командующих фронтами, армиями и их начальников штабов только 14 имели мужество открыто бороться с «демократизацией», тогда как 15 ее поощряли и 11 оставались нейтральны. Впоследствии (с 1918 г.) 19 из них сражались в белых армиях (в т. ч. 10 боровшихся против демократизации, 7 нейтральных и 2 поощрявших), 14 не участвовало в борьбе (3, 4 и 7 соответственно) и 7 служили у большевиков (в т. ч. 1 противник демократизации и 6 поощрявших ее)^[22].