Читать книгу - "Кир Великий - Жерар Израэль"

Два города: Ниневия, горделивая столица Ассирийской империи, царствующей на серебристых берегах Тигра, всех угнетающей и подавляющей; другой город — на Евфрате, в сердце древнейшей цивилизации, со всеми своими огнями, с вознесенными к небу башнями, храмами, дворцами и висячими садами, с шумной жизнью народа, не забывшего о былом величии, — Вавилон.

А третий город, раскинувшийся на холмах Иудеи, обитель Бога единого и неповторимого, с населением специфичным, пропитанным загадочными пророчествами, народом, отличающимся от других наций Востока, — Иерусалим…

Странная империя, эта Ассирия! В VII веке она простиралась от берегов Средиземного моря до Персидского залива, включая в себя часть Аравийской пустыни, горы Армении и побережье Каспия, она граничила с Египтом, страной фараонов, и с презрением попирала ступени Иранского нагорья и Средней Азии.

В середине этой огромной территории, на берегу Евфрата, раскинулся Вавилон, одновременно душа и сердце древней Аккадской империи, в то время уже покорной, но сохранившей духовное влияние; ее непобежденная гордыня время от времени пробуждалась и выливалась в сопротивление. К 688 году кроме Египта, чья столица Мемфис была, впрочем, какое-то время занята ассирийскими войсками Асархаддона, кроме нескольких мидийских и персидских племен, отброшенных в глубь иранской пустыни, не имея ни армии, ни настоящих сил, Ассирия, под безраздельной властью Ашшурбанипала, внука Синаххериба, господствовала над всем этим регионом.

Во имя бога Ашшура

Тяга ассирийцев к могуществу, как политическому, так и экономическому, была продиктована Ашшуром, богом этой страны и всего мира. Следовательно, служить ему — значит делать так, чтобы от судьбы ассирийцев зависела судьба всей земли. Первым долгом царей, жрецов и сановников Ашшура было расширять его владения. Церемония коронации монарха не оставляла никакого сомнения на этот счет: будущий царь давал клятву «расширять пределы» империи, а после каждого похода отчитываться перед Ашшуром о достигнутых успехах и докладывать, насколько далеко раздвинулись границы божественного величия. Поистине, идеология священной войны.

Завоевание народов, попавших под ассирийское владычество, лишало их какой-либо политической роли. Все они должны были или покориться, или погибнуть, их боги должны были исчезнуть и быть заменены другими, их государственное устройство ликвидировалось в результате полного подчинения. Ведь сказал Тиглатпаласар I, один из первых царей империи, в 1100 году впервые захватив Вавилон: «На месте города оставил я руины, усеял землю трупами людей, словно были это звери лютые, предал огню города, все разрушил, ниспроверг и оставил за собою развалины, я обратил в тяжелое рабство тех, что остались в живых, и перед ними воздал благодарственные молитвы Ашшуру, моему богу и господину».

Эта тяга к разрушению и господству не оставляла никакого места мирному согласию. Ассирийская империя никогда не заключала договоров на равных с другими державами, может быть, за исключением соглашения именно с Вавилоном, около 670 года, во времена Асархаддона; Ассирийская империя никогда не соглашалась ни на какой союз: по воле бога своего она должна была владеть всей землей.

Такой режим «вечного террора» отнюдь не способствовал завоеванию этим царством симпатии оккупированных им народов. На протяжении веков, особенно в период своего расцвета, в VII веке, Ассирия жила в состоянии постоянной тревоги. Повсюду, особенно на окраинах империи, время от времени возникали очаги сопротивления. Ассирийские войска были отлично организованы и являлись настоящей закваской национального единства. Их постоянно бросали то туда, то сюда, и действовали они только методом самого грубого подавления. Естественно, что в таких условиях армия была центральным органом империи.

При Синаххерибе главной ударной силой стали боевые колесницы с лучниками; к тому времени лук стал повсеместным оружием у семитских народов. Командование армии еще не превратилось в военную касту, которая могла бы представлять опасность для монарха. Но вокруг царей Ассирии не наблюдалось никакой системы благородства по крови. Только точное исполнение обязанностей позволяло подняться выше к следующему рангу власти. Все военачальники и чиновники царства назначались и отзывались сверху, и если порою кто-то начинал кичиться своим положением, ему быстро напоминали об эфемерном характере его успеха. Только царь имел всю полноту власти, ибо только он знал, чего хочет бог Ашшур, и потому выполнял его волю. Так, в 669 году, во время коронации юного Ашшурбанипала, все величие власти царя было выражено такими словами: «Он будет вашим царем и господином. Он может понизить сильного и поднять слабого, предать смерти того, кто заслужил казнь, и помиловать того, кого сочтет возможным. Вы будете слушать все, что он скажет, и будете выполнять все, что он прикажет. Вы не будете обращаться ни к какому другому царю или господину во вред ему».

Царь был поистине хозяином армии и радовался этому, как можно понять из слов гимна, который распевал Синаххериб, стоя на колеснице, уносившей его в бой: «Я возложил на голову тиару и корону, чтобы броситься в бой. Я весело мчался на грозной колеснице, поражающей врагов, и сердце мое пылало огнем отмщения. Могучий лук мне вручил Ашшур, а руки мои сжимали смертоносную палицу. Я смело и красиво атаковал целую армию подлых бунтарей…»

Скрытая подрывная деятельность вавилонян на юге империи мешала царям ассирийским, которые постоянно стремились к союзу со страной халдеев. Конечно, речь могла идти только о некоем протекторате или объединении под ассирийским господством. Некоторые ассирийские военные хотели, чтобы царь пошел дальше таких мер и уничтожил Вавилон, но при дворе многие были словно заколдованы Вавилоном, его культурной и общественной организованностью, его экономическим развитием и динамизмом.